- Ну что, милок, очухался? – Запах уксуса и нашатыря резанул
ножом обоняние, и заставил прийти в себя, открыв прослезившиеся
моментально затуманенные глаза. – Неча на бабку с железяками
кидаться. Не люблю я этого. Погрозила она ему кривым пальцем с
обкусанным грязным ногтем. - Палку эту я тебе из плеча вынула, рану
перевязала, не помрешь. Теперича садись на лошадь свою и поезжай
вперед, а я пока твоим братишкам помогу, нетто помрут, неровен час,
а ваша компания еще ой как надобна. Планы у меня на вас. И не
только у меня. – Федор хотел что-то сказать, но она махнула на него
грязной, зажатой в руке тряпкой, от которой и исходил тот запах,
который привел его в сознание. – Езжай ужо, неча болтать попусту,
нагоним тебя с братцами твоими, тогда и поговорим.
Она вскочила на осла, уселась сгорбившись у того на спине, сжав
приоткрывшимися из-под платья синюшными, острыми коленями бока, и
схватив за длинные уши, на манер повода, пришпорила грязными
костяшками пяток. Странное животное сорвалось в галоп с такой
скоростью, которая не снилась не одному коню, и через мгновение
скрылось в лесу, оставив за собой шлейф из осыпающихся листьев.
Федор с трудом поднялся на трясущиеся ноги. Перевязанное грязной
тряпкой плече простреливало тупой болью, но кровь уже не сочилась.
Верный Чепрак опустился перед ним на колени, позволив вползти в
седло и выпрямился. Парень его тихонечко пришпорил, потрепал
здоровой рукой гриву и уткнулся туда лицом.
- Поживем еще. Старик. – Прозвучал глухой голос.
Конь всхрапнул, словно соглашаясь и медленно и плавно пошел, по
тропе, вперед. Неся на себе полуобморочного всадника, борющегося с
желанием, отключится в блаженном ничто.
Довольная собой процессия друзей, догнала его ближе к вечеру
вместе с возглавлявшей ее, верхом на осле, брюзжащей что-то,
Ягирой.
Подъехавшая бабка, лихо спрыгнула со своего скакуна, и
внимательно посмотрела спешившемуся при ее приближении парню в
глаза, развернулась к друзьям, и велела останавливаться на привал.
Никто не посмел ей возразить. Федора положили рядом с вспыхнувшим
от прикосновения костлявой руки старухи, наспех собранным их
ближайших веток, костром, на опушке леса, недалеко от дороги.
Жесткие, сильные пальцы - пассатижи, грубо сорвали повязку, не
заботясь о прострелившей тело нестерпимой резкой боли и сдавили
рану выдавив сукровицу вместе с хриплым стоном.