Так постигали мы некоторые плоды цивилизации, не задумываясь в то время о достигнутом уровне производства в странах Европы и качестве подготовки фашистской Германии а войне. На это нам пока ума не хватало.
Но вернёмся немного назад. Мы пока ещё дома. Но вот и нашу улицу обошли несколько немцев с полицаями – завтра с утра «нах вест!». Такая же команда проследовала и по все остальным улицам нашего села. Обозы формировались по бывшим колхозам, так уж народ привык, хотя формально колхозов уже не было.
Сколько же слёз было пролито женщинами и старыми и молодыми, особенно теми, у которых были малые дети. Бросить всё нажитое своим горбом за долгие годы, даже оставить те же засаженные и ухоженные огороды, распрощаться с родными от рождения местами, где прошла жизнь, длинная или короткая, как у кого, проститься со всем дорогим, что было здесь – это становилось невыносимым. Атмосфера гнетущей тоски по оставляемым родным домам, какому-никакому имуществу, буквально пропитала всех. Нам, детям, может и трудно было понять происходящее, даже, возможно, было легче, но слёзы матери, суровая сосредоточенность дяди и других пожилых мужчин невольно передавались и нам. «Ну куда же я с вами пойду, где меня ждут, где меня приютят, чем же я буду вас кормить, кто мне поможет?!». Эти вопли матери вошли в меня на всю оставшуюся жизнь и даже сейчас, на склоне лет, вызывают невольную слезу, когда перед глазами встаёт немногословный брат Шурка, державшийся за подол маминой юбки, маленькая совсем Маруся, научившаяся только говорить и ставшая, по воспоминаниям матери, очень мудрой, «как старушка». Как такое забыть? Нет и таких слов, чтобы выразить весь трагизм начинающего движение обоза, сопровождаемого громкими всхлипываниями и причитаниями женщин. Плакали и мы, ребятишки.
Под окрики немцев и полицаев выехали из села по направлению на Навлю, проехали Крутое, Липовский ров и тихо вдоль Ященского рва двинулись в сторону деревни Пластовое. Так как выехали из села во второй половине дня и приближался вечер, то наша «охрана» – немцы и полицаи – исчезла в районе посёлка Пролетарский. Ведь мы приближались к партизанской зоне, а ночью немцы предпочитали отсиживаться в гарнизонах. Кстати, такое повторялось во все дни нашего печального путешествия – ночью никакой охраны не было.