Михаил Александрович посмотрел на
замолчавшее собрание, удовлетворенно кивнул. Вонска специальность у
них такая, что любопытство здесь не приживается.
- И последнее, - сказал он, - о
коннице. Ее в нашей Российской армии много количественно и она
хороша качественно. Но в Манчжурии при прежнем Главнокомандующем
она использовалась рассеяно. Жизнь же показала, что ее нужно смело
концентрировать. Временные сводные корпуса показали свою
эффективность. Теперь нужно логически довершать реформу. Сводные
кавалерийские корпуса моим приказом превращаются в постоянные с
соответствующей нумерацией. Часть из них будут отдельными, часть
будет объединена в конную армию. Да, господа, - подтвердил
цесаревич, - это будет мощная первая конная армия. И кавалерия
станет играть на поле боя не только тактические задачи, но и
стратегические. Разумеется, с учетом специфики рода войск.
Командующим армией будет всем уже
известный генерал-от-кавалерии Хатаевич. Поздравляю, Сергей
Георгиевич. Вашим начальником штаба назначается Самойленко Будмир
Васильевич.
Кавалеристы, до этого молчаливые и
пассивные, ведь вопросы решались в большей части общевойсковые, то
есть где-то рядом, но не их. А тут вдруг Главнокомандующий начал по
их тематике. И не просто, а по персоналиям. Они вставали, покраснев
от неожиданности и даже блаженства.
Решив к обоюдному удовольствию
«кавалерийский вопрос», Михаил Александрович еще раз вернулся к
недалекому будущему:
- При планировании имейте в виду, что
медицина гарантировала мне двухлетний срок выздоровления. Да,
господин капитан?
- Совершенно верно, господин
генерал-фельдмаршал! - подтвердила Алика. В генеральском совещании
ей, женщине и капитану, делать было совершенно нечего. Ведь она
была не на самом совещании, а при его императорском высочестве
цесаревиче и наследнике. И несколько расслабилась. А этот балбес
взял и поднял на всеобщее обозрение. И она как бы ему отомстила: -
впрочем, все зависит от вашего высокопревосходительства. Будете
ерничать и резвиться, срок весьма протянете.
Она подумала, что своими словами и
тоном вызовет зримое неудовольствие хотя бы у цесаревича, а через
него и у генералов, и у Михаила Анатольевича Медушевского. Тот как
начальник штаба Ставки всегда остро и живо реагировал на любую
критику Главнокомандующего.