И у губ его застыли, отпечатались
два полукруга – будто начал улыбаться и решил на этом
остановиться.
– Хряешь с этими пахать на
восьмое поле, - буркнул Койн. Заросший, в заляпанной форме и рядом
с новым охранником – до неприличия звероподобный. – Сорвутся –
штаны береги.
– Думаю, все будет в порядке, -
безмятежно отозвался новенький. – Правда?
И улыбнулся нам полной
предвкушения улыбкой, от которой меня продрало морозом.
Кличка Стрелок закрепилась за ним
через сутки после перевода в наш корпус. Смеяться над ним перестали
на вторые сутки. Бояться стали на третьи.
На четвёртые мы поняли, что
бежать нужно не в его смену.
Серый друг, попискивая, извивался
внутри. Бился в холодную нацеленность взгляда. Искал выходы.
– Раньше? Да кто там знает, – выдал я
хрипловато, – я-то много где побывал. Вы, скажем, не были в
Хартрате? Да и вообще, многим кажется, что они меня где-то видели.
Диво прямо какое-то.
– Да, – сказало мое прошлое во плоти,
– удивительное ощущение. Лайл.
На Рифах у нас не было имен – буквы и
номера. Блок и порядок поступления. Как и у охранников, к слову –
эти больше кличками обходились, даже между собой.
Но он помнил поименно – их и нас.
Знал наши дела.
Кажись, мы его равно за это
ненавидели. И заключенные, и охранники.
Я вздохнул, потер лоб и облокотился
на доску, увешанную схемами.
– Боженьки, – сказал решительно. –
Я-то уж понадеялся, что ты твой брат-близнец. Хотя откуда в Кайетте
второе такое – ума не приложу.
– Такое? – вскинуло брови мое
прошлое.
– Такое. Представь себе, я-то
полагал, ты продолжаешь служить на Рифах. Дослужился до главы
блока… а, нет, лучше до заместителя Большого Начальника, старины
Детраска, этот-то всех переживет. Вгоняешь в трепет заключенных
одним своим именем – кстати, как хоть тебя зовут? Устраиваешь
показательные казни по воскресеньям. Приветствуешь новичков так,
что те ночами рыдают. А ты вдруг тут.
– Ожидания – вещь обоюдоострая, Лайл,
– отозвался Стрелок. – Я-то полагал, ты мертв. Как все рифцы,
которые бежали с тобой. Сколько вас было? Восемь? Нет, девять,
восемь – количество трупов, которое нам удалось сложить. Как
мозаику.
Значит, восемь. Я-то до конца
надеялся – кто-то еще остался в живых. Пит, или Эрни, или здоровяк
Ноттар. Что кто-то исхитрился спрыгнуть с корабля, пройти
заграждение-«костоломку», а потом как-то выплыть, просто нас
выбросило в разных местах, а Кайетта велика, и потому мы вряд ли
когда встретимся.