— Она сказала, чтобы я сдал два натюрморта и пейзаж.
— Ну, ё!.. Где я эти натюрморты возьму? Ладно, подумаем. Выбери,
что на обед будешь.
— Что и ты.
— Я взял печенку.
— Нормально.
Йонаш стоял, утыкаясь лбом в бронежилет, сбивая на затылок кепку
маскировочной расцветки. Шольт осторожно перехватил его запястье,
отвел руку от кобуры с пистолетом. Кивнул Ёжи, тихо спросил:
— Может быть, тебе еще пирожок? Или блинчики?
— Не хочу.
— А может... О, Матеаш идет! Сейчас я спрошу... На!
Он впихнул Йонашу бумажник и с топотом помчался на улицу,
оглашая окрестности истошным криком:
— Господин Матеаш! Здравствуйте! Как здоровье вашей супруги? А
детишек?
Глава городских огнеборцев, собиравшийся сесть в машину, замер.
Ответил:
— Спасибо, все здоровы. Что тебе надо, Шольт?
— У вас в холле осенью стенгазета красивая с тыквами висела,
помните? А зимой рисунки всякие с поздравлениями.
— Я-то помню. Зачем тебе тыквы понадобились?
— Не тыквы! — Шольт орал на всю округу, не хочешь, да услышишь.
— Мне нарисовать надо! Три пейзажа и два натюрморта!
— Два натюрморта и один пейзаж! — взвизгнул Йонаш, забирая сдачу
и хватая поднос.
— Пацана на второй год оставят, если натюрморты не принесем! Я
ходил на аллею, где картины развешаны, но там всё в рамах и очень
дорого! И без рам не продают. Скажите, пожалуйста, кто тыквы
рисовал? Я с ним попробую договориться. Мне натюрморты позарез
нужны!
— Мне б твои проблемы! — покачал головой огнеборец. — Сейчас я
ему позвоню, он спустится.
Шольт с Йонашем разразились потоком благодарностей. Уселись за
столик, поделили содержимое подноса, оживленно переговариваясь.
— Пап, ты крутой!
— Есть такое дело, — скромно согласился Шольт. — Но победу
праздновать рано. Отметим мороженым, когда сдадим рисунки. Как ты
думаешь, бутылки медовухи за три рисунка хватит?
— Не знаю. Можно будет пирог тут купить и добавить.
Ханна чуть не поперхнулась от возмущения — обсуждать с сыном
алкоголь, как средство оплаты рисунков? Нет, ну какой же Шольт
придурок... хоть в инспекцию по надзору за несовершеннолетними
жалуйся! И... все-таки, сын. Тогда почему ни крошки сдобы, ни
кусочка хлебца? Не святой же дух Камула Шольту сына принес.
В голове крутился сонм вопросов. Где мать Йонаша? Почему она не
следит за ребенком, почему сбросила присмотр на безалаберного и
припадочного отца, который кормит сына общепитовской едой не самого
лучшего качества? Ладно, печенку в сметане Ёжи готовит хорошо. А
если Йонаш захочет блинчики с печенкой? Неужели Шольт позволит ему
пообедать этим сомнительным продуктом?