Анджей сделал заказ, задумчиво посмотрел на контурную карту,
проговорил:
— Странно все-таки Хлебодарная милостями осыпает. Ни Шольту, ни
Ядвиге ребенок был не нужен, а зачали в первый же месяц. А ты с
мужем не один год прожила, и ни снопа, ни зернышка.
Ханна почувствовала, как запылали щеки, процедила:
— Вам-то какая печаль от моей бездетности? Пирожки горло
царапать начали?
— Извини, — Анджей коснулся её запястья. — Я не в обиду.
Просто... неисповедимы замыслы Хлебодарной. Да и Камул вечно мутит,
ничем не лучше.
Извинения были приняты, но осадок остался. Ханна в очередной раз
убедилась в собственной уязвимости: каждый, кому в голову взбредет,
мог отметить её бесплодие, выбить из равновесия вопросом: «Ты до
сих пор не родила?» и через минуту забыть о сказанном. Отсутствие
детей Ханну не тяготило — ни в браке, ни сейчас, после развода.
Срочно искать лиса или волка, чтобы родить «для себя», раз с
Витольдом не получилось? Нет уж. «Для себя» заводят домашних
животных, и то, предварительно взвесив ответственность. И
все-таки... неприятно. Как будто упрекнули болезнью или увечьем.
Мысли совершили скачок, и Ханна подумала о Мохито. Бездетность на
лбу не выжжена, на улице пальцами не тычут, не перешептываются.
Гролару, наверное, хуже. Однако живет, дружит с Шольтом, возится с
Йонашем. А к косым взглядам, скорее всего, уже привык.
Утром, спустившись проконтролировать новых работников, Ханна
столкнулась с Мохито, возвращавшимся с пробежки. Знакомые шорты,
кеды, капюшон. После приветственного «бр-бр, хр-хр» гролар внезапно
обрел дар речи, и попросил разогреть и упаковать в термопакет
завтрак для него и Йонаша.
— Пейте кофе, я сейчас вам вынесу, — пообещала Ханна. —
Контурную карту заберете?
— Да, — кивнул медведь. — Спасибо, что нашли время.
Ханна подумала, что надо оповестить Мохито о своих добрых
намерениях — лицом к лицу, не полагаясь на передачу разговоров.
Оповестить и больше не навязываться. Делать то, что попросят. Она
вынесла упакованный завтрак, проговорила давно подобранные слова о
гостевой комнате и контроле над уроками. Получила ответ: «Спасибо,
я вас услышал», и, с некоторым облегчением, удалилась в свою
квартиру. Как ни хорохорься, а Мохито внушает страх. Вытаскивает
наружу заложенный инстинктом ужас перед непомерно сильным
противником. Давит размером и запахом. Понятно, почему
волки-спецназовцы сплотились против угрозы. Непонятно, почему Шольт
с ним сдружился. В пику коллективу? Из придури?