Я держалась на ногах лишь из лютой
ненависти к мужчине, что сломал меня, растоптал и уничтожил. Он порвал на мне
не только платье, но и душу разодрал на части.
«Мы враги. Разве этого мало?», —
сочилась простая истина из его ядовитых уст. Эти слова крутились водоворотом в
голове, вызывая такую ярость, которую я еще никогда не испытывала.
Сердце ёкнуло, когда послышались
отдаляющиеся тяжелые шаги. Перед глазами промелькнуло его насмешливое лицо со
звериным оскалом. А он и есть самый настоящий зверь, затащивший жертву в свое
поганое логово. Зачем я ему? Мало поразвлекся в карете? Хочет продолжить
терзать мое несчастное тело? Подонок! Урод, не способный на элементарное
сострадание. Они все такие! Не доводилось мне встретить ратана со светлой
душой. Все пустынники насильники и убийцы. Это в их крови! Уж лучше бы задушил
меня сейчас на месте. Так всем было бы легче.
— Чудовище, — ослабшие ноги не
выдержали, подкосились, и я столкнулась с полом. Прижалась к прохладным доскам
щекой и посмотрела на щель выбитой двери. В коридоре горел яркий свет и четкой
полоской проникал в комнату. Он казался олицетворением того светлого, что
осталось у меня внутри. А осталось ли?
«Когда-нибудь отпущу, а сейчас ты в
плену», — как прогнать из сознания грубый голос этой твари? Как дожить до утра
и не сойти с ума?
Я судорожно сжала челюсти, перевернулась
на бок и подтянула к груди колени. Коснулась магического браслета,
опоясывающего щиколотку, провела пальцами по тонкой, но крепкой цепи. Как
собака! Вот кто я для него.
Шаги врага давно стихли, но все еще
отдавались в груди дрожащими толчками. А потом послышался громкий голос гада.
— Ёрунд, осмотри пленницу! Покорми и
выдай чистую одежду, — с резким грохотом захлопнулась соседняя дверь, и я
невольно вздрогнула.
Кто-то забурчал нечто невнятное в
коридоре. Шаркающие шаги добрались до комнаты. На пороге появился мужчина
преклонных лет в белой рубахе и широких штанах. Мы уже сталкивались с ним,
когда я сидела на лошади. Все тот же пытливый взгляд карих глаз, но уже с
примесью неподдельного удивления.
— Ох-ох, что ты натворила? — зажег он
щелчком пальцев свечи в уцелевшем на стене канделябре.