Я взглянула на свои изрезанные стеклом
руки и залюбовалась кровяными узорами на бледной коже. Папа всегда говорил, что
я вижу красоту в странных вещах. Ласково называл меня чудачкой. Интересно, что
бы он сказал, увидев меня здесь такой?
— Глупо так убиваться. Не тронет тут
тебя никто, пока под защитой Ладрейна ходишь. Если не относится к этому месту
как к тюрьме, то можно неплохо жить, — он опустился передо мной на корточки и
склонил голову набок, осуждающе разглядывая мое перепачканное лицо. А я
смотрела сквозь него. — Кому легче будет, если изувечишь себя? — говорил он
само разумеющиеся вещи, но это не его отымели в карете и не ему рассуждать о
том, отчего мне будет легче. — Я наберу тебе купель. Искупаешься, а потом я
обработаю раны. Ты пирожки с ливером любишь? — помог он мне подняться с пола и
придержал за пояс.
— Нет!
Я обожала пирожки с ливером. Их мама
очень вкусно готовила. В печи нашей старой выпекала. Аромат стоял неимоверный!
Она умерла до начала войны (и слава богам) от тяжелой болезни и с тех я не
пробовала такой вкусной выпечки.
— Жаль. Со сметанкой густой, ой, как
вкусно, — у меня слюна скопилась во рту, когда представила соблазнительную
трапезу. Но ратанам не задобрить меня едой. Я не животное, которое будет выполнять
команды за кусок мяса!
Ёрунд поставил на ножки перевернутый
стул и усадил меня. Посмотрел на мои ноги, потом на грудь и нахмурился.
— Посиди, я сейчас, — ха! Будто я могла
пересечь порог с этой проклятой цепью на щиколотке!
Ёрунд наскоро вышел из разгромленной
комнаты и шипастый ком подкатил к горлу. Я все еще ощущала аромат сандала на
своей коже и одежде. Сладковато-пряный со сливочными нотками он въелся в меня
до противного глубоко. Сколько бы не терла места, которых касались губы
генерала, аромат прогнать не смогла. Даже если вся измажусь кровью, он точно никуда
не денется. Поэтому идея помыться в купели меня одухотворила. Ради этого стоило
потерпеть и на время принять правила игры: Покорная пленница и добрый
надзиратель. Пусть думают, что я смирилась, и удлинят магическую цепь.
Так и случилось! Не зря я неподвижно
дождалась Ёрунда, не подавая голоса. Мужчина сжимал в руке похожий на золотой
конус артефакт. Коснулся его кончиком браслета на моей ноге и пошел по дому
очерчивать радиус действия цепи. Такая вот хитрая разработка их огненной расы.
Все, что связано с порабощением, у ратанов вообще хорошо получается. Живьем не
видела, но о плетях, причиняющих дикую боль и не оставляющую ран на коже, часто
слышала. Такой своеобразный агрегат вечных пыток нестерпимой болью. Поэтому мы
не можем проиграть в этой войне. Будем биться до конца. До последнего
туманника, если потребуется. За свободу! За родные земли! И спасибо коилам, что
вступили за нас в бой против захватчиков.