Но как-то раз, в один из облачных осенних дней, когда стрижи
летают низко, а деревья начинают желтеть, случилось нечто, что
позволило ему окончательно определиться с выбором своего первого
образования.
В тот день он играл со своими приятелями-одногруппниками во
дворе интерната для детей среднего возраста. Их в компании тогда
было человек семь или восемь. Игра была довольно простая,
заключалась она в том, чтобы неожиданно сигануть под колеса
дрона-мусоровоза и заставить его как можно резче затормозить.
Останавливался мусоровоз со скрежетом, дергаясь и чуть ли не
подпрыгивая на своих рессорах. Почему-то детям это казалось веселым
занятием.
Вечно сопливый толстяк Саша Пеньковски по кличке Пенек был самым
нерасторопным и всегда проигрывал. Любой из них мог прыгнуть
настолько быстро, что оказывался в паре метров перед мусоровозом, и
тот едва успевал среагировать. С медлительным Пеньком все было
иначе: мусоровоз останавливался всегда, раз за разом, как по
какому-то неведомому закону, не ближе, чем в шести-семи метрах от
него, под общий хохот друзей. Тэн тогда уже прекрасно знал, что
хорошо отлаженная и сравнительно простая электронная начинка
мусоровоза была запрограммирована избегать коллизий в любой
ситуации, но резкое торможение огромной машины, пытающейся
сохранить жизнь маленького пешехода, не могло не восхищать падких
до всего яркого детей.
— Опять семь метров, тормоз! Ты только посмотри! — кричал их
заводила по имени Кулдот. — Ты неудачник!
— Ну ты и жирдяй, Пенек! Жиромасса! — вторил ему кулдотовский
прихвостень Ворн.
Пенек и правда был в их компании самым смешным, нелепым и
беспомощным. С вечно взлохмаченными вихрами, чумазый, в
комбинезоне, сидящем на нем так же ладно, как на мешке с песком. Да
и пахло от него всегда не ахти.
Над ним издевались с обычной патологической жестокостью,
присущей насекомым и детям, не успевшим пройти «дрессировку» по
соответствующему вопросу. Стоило отметить, что Пенек сносил
унижения стоически — он ни разу не заплакал и не разозлился. Он
молча таращился печальными глазами навыкате, пускал серо-зеленые
сопли, отвратительно слизывал их языком и мямлил нечто вроде «ну
хватит, пацаны», «ну что вы, ребята».
Тэн испытывал к Пеньку острое чувство сострадания. Игра с
мусоровозом ему не нравилась, и в тот памятный день он занимался
своим делом — наблюдал за муравьями, которые рыли норы между
тротуарными плитками и, выстроившись в цепочку, деловито тащили
туда крошечные кусочки листьев. Он пытался понять: муравьи находят
эти кусочки уже готовыми, или сами нарезают на приемлемые
размеры?