Вода окончательно потушила тлеющий в недрах
организма огонь, оставив лишь приятное угасающее тепло. Мысли ещё
путались, спотыкаясь друг об дружку, но по сравнению с обычным моим
состоянием, я чувствовал себя почти окрылённым. Окончательно
воспарить над бренным миром мешали лишь толстые кожаные фиксаторы
на запястьях, надёжно удерживающие меня в
кресле-для-процедур.
Ох,
не к добру это всё...
–
Привет, – произнесло одно из лиц. – Как себя чувствуешь?
–
Х-хорошо, – я прочистил горло и добавил. – Вроде бы.
–
Нет, ну ты видел! – торжествующе воскликнуло лицо, обращаясь к
своему товарищу. – Да ты бы после его дозировки в себя месяц
приходил, как минимум. Говорю же – с ним точно что-то не
то…
–
Возможно, – без особого энтузиазма отозвался второй человеческий
лик. – Давай заканчивать, мы и так на него кучу времени
угрохали.
–
Ладно-ладно, – первое лицо снова повернулось ко мне. – Помнишь, мы
говорили о твоих видениях…
–
Если честно, не особо.
Второе лицо недовольно фыркнуло, но моего
собеседника было так просто не смутить.
–
Надписи. Ты ещё их видишь?
–
Да, – признался я. – Каждый день.
Лгать не имело никакого смысла, этот этап мы
уже проходили. Ну не дано мне врать убедительно, ничего не
поделаешь. Меня быстро выводили на чистую воду, и потом всё было
только хуже. В разы. А я совсем не уверен, что смогу всплыть после
очередного погружения во Мрак...
–
Так. И сейчас тоже?
–
Да.
–
Хм, а прочитать можешь?
От
такого простого вопроса я немного оторопел. Обычно подробности
никого не интересовали – я получал свой укол с горстью таблеток
вприкуску и отправлялся в новый затяжной полёт. Стало даже как-то
не по себе.
–
Давай, смелее!
Ладно, деваться-то некуда. Вряд ли лица
отстанут от меня, если сказать им, что символы размыты и
неразборчивы. Тем более, в последнее время они стали лишь чётче,
будто издеваясь над мной, несчастным. Или лечение лишь укрепило их
в моей голове? Смешно...
–
Тимур Кормачёв, – я перевёл взгляд на второе и продолжил. – Иван
Трофимов. Оба нулевого уровня.
Лица переглянулись.
–
Ну вот, о чём я и говорил…
Но
тут, откуда-то сбоку, донёсся скрип открывающейся двери. Надрывный,
будто скрипка на похоронах.
–
Ага, вот вы где, бездельники!
Мягкий баритон со стальными нотками я узнал
бы и под водой с отрезанными ушами. Евгений Васильевич, собственной
персоной. От одного его голоса хотелось забиться под плинтус и
притвориться не до конца вытертой пылью.