– Вставай, я давно проснулась, побегала
и сделала воркаут^Workout
(англ.) – физические упражнения на
улице^, душ приняла, овсянку
запарила, – Катька дотошно перечислила
рутинные утренние занятия.
После лечения в закрытом рехабе девочка
ведет здоровый образ жизни, следит за
холестерином, сахаром в крови и наличием
всех нужных витаминов и микроэлементов
в своем юном организме. Еще она изучает
приемы самозащиты и научилась хорошо
стрелять.
Сестра просила отца нанять ей тренера
по боевым искусствам, но отец пробурчал:
«Не дури, Катерина. У тебя есть охрана,
никто тебя больше пальцем не тронет».
Катька нашла выход: она скачала видео
уроки с интернета и тренируется сама.
Иногда отрабатывает свои приемчики на
мне, я грохаюсь на пол, а девчонка смеется:
«Розка, накачанная в фитнесе задница
не спасет от насильников. Смотри, я
уложила тебя за пару секунд». Она даже
дала мне несколько уроков, надолго
задержавшихся в моей памяти.
Несмотря на сильный страх перед окружающим
миром, Катька хочет сбежать. Все ее
документы отец спрятал в сейф, но Катька
надеется получить загранпаспорт и
уехать куда-нибудь далеко. Я даже знаю
куда: в Непал, учить тибетских детишек
английскому языку.
Когда-то я тоже мечтала уехать. Хотела
сбежать и отыскать свою пропавшую мать.
Я твердо верила, что если найду ее, то
вытащу в нормальную жизнь. Но отец только
что отсудил Катьку у ее матери, трехлетняя
девочка постоянно плакала, писалась в
кровать, отказывалась разговаривать,
ничего не ела. И я осталась.
Я прочитала, что африканские женщины
носят малышей на себе и поэтому их
детишки в трехлетнем возрасте опережают
по развитию европейских детей. Из
большого платка я сделала то, что сейчас
называется слинг, и две недели таскала
сестренку на своих неокрепших плечах.
Может быть, поэтому у меня теперь часто
болит спина. Но это совсем небольшая
плата за то, что Катька ожила. Она начала
смеяться, играть, перестала мочиться в
постель и звала меня мамой. В тринадцать
лет я заменила сестре мать, кормила ее,
купала, укладывала спать, выводила
гулять, играла с малышкой. Я почти не
училась, пропустила время подростковых
свиданий и первой любви. Не ходила на
вечеринки, не засиживалась в интернете,
не интересовалась гаджетами и шопингом.
У меня был ребенок, а у ребенка была
девочка-мать. Разные по возрасту и
характеру, мы срослись друг с другом
как сиамские близнецы. Отец кривился,
но поделать ничего не мог. Когда я
куда-нибудь уезжала, Катька непрерывно
рыдала и отказывалась есть. Отец звонил
мне и орал в трубку, что, если я сейчас
же не приеду, он сдаст маленькую дрянь
в детдом. Я хорошо знала, что он никогда
не сделает этого, не для того он отсудил
ребенка у матери, да и статус не позволит,
но мое сердце обмирало, когда я представляла
сестренку в детдоме в казенной одежде
и в дырявых колготках. Я летела домой,
прижимала малышку к себе и шептала:
«Никому не отдам мою девочку, никому».