Умная Катька спрашивала:
– А если замуж выйдешь? А твой муж скажет:
не надо мне эту маленькую дрянь, отдай
ее в детдом.
– Не скажет, – смеялась я. – Я выйду за
такого, который никогда так не скажет.
Когда Катька подросла и пошла в школу,
отец нанял гувернанток – Джилл и Джин,
которым сразу же было присвоено прозвище
Джи-Джи. Катька опять безутешно рыдала,
но девочка уже выросла, и купленный для
нее чудесный рыжий пони с белой челкой
смягчил горе утраты.
Я жила в Москве в своей уютной просторной,
купленной отцом, двухуровневой квартире
с выходом на террасу, училась, вернее,
имитировала учебу, но на выходные и
праздники приезжала домой. Катька висела
на мне костлявым грузом, жаловалась,
что Джи-Джи запрещают ей подолгу сидеть
в соцсетях, что Джин на самом деле –
Женька, и она смело заходит к отцу в
кабинет и запирает дверь, а ей, его дочке
– нельзя, а дура Стефка показывала в
туалете всем девчонкам, что у нее в
трусах, что в школьный бассейн добавляют
много хлорки и глаза чешутся, а Гришка
(пони) сжевал важные документы Плевка
(прозвище юриста отца).
Оглушенная потоком новостей, я заваливалась
с Катькой в гамак, подвешенный между
дубом и старой грушей, вдыхала ее родной
запах, гладила худенькую спинку и
шептала: «Катька, не расти, оставайся
такой навсегда, и пусть твоими печалями
будут хлорированный бассейн и объевшийся
пони».
В те дни я находилась в трудных вязких
отношениях, а месячные задерживались.
Я без конца делала тесты на беременность
и даже приняла твердое решение, что буду
рожать. Но едва я представляла себе
вытянутое лицо Макара, отца будущего
ребенка, как меня начинало мутить от
страха разочарования. А что скажет мой
отец, я боялась даже представить. Скорее
всего, он будет орать, что «все бабы
шлюхи, а ты, Линда – вылитая мать-шалава».
Отец называл меня Линдой. Имя, которое
дала мне мать, – Розалинда – ему не
нравилось, а Роза он считал слишком
слащавым.
Задержка вскоре прошла, но пережитый
страх испортил мои безрадостные отношения
с Макаром, и мы не без скандалов расстались.
Я стала звездой таблоидов. Желтые газеты
и сайты пестрели заголовками: «Дочь
Михаила Платова, чье состояние оценивается
в два миллиарда долларов, перебрала на
афтепати в «Mix», «Розалинда,
старшая дочь Михаила Платова, владельца
холдинга, в который входят сетевые
супермаркеты и семейные аптеки, упала
в Москву-реку с прогулочного кораблика
своего бой-френда Ивана Зубова. К счастью,
девушку спасли». Все мои загулы становились
всеобщим достоянием и украшали желтую
прессу, сопровождаемые отвратительными
фотографиями нетрезвой дурехи в помятом
платье и с размазанным макияжем на лице.
Я не люблю вспоминать этот отрезок своей
жизни, но особо его не стесняюсь. Все
мои знакомые так вели себя.