Я подняла взгляд на русоволосую, полную жизни южанку, заметила,
как она прибирается в и без того чистой комнате, поджимает губы и
старается не смотреть на меня. Расстроена? Почти до слез. Это было
странно. Ранее мы условились, что она не будет плакать ни при каких
обстоятельствах и первым делом вызовет доктора, а не мою мать,
если... если. Я поймала ее бегущий по предметам взгляд, вскинула
бровь, но добилась лишь того, что она отвернулась. Значит, причина
расстройства не во мне.
Полежав еще минуту, со вздохом я поднялась на локтях, откинулась
на подушки, которые для меня тут же поправили, и без лишних слов
спросила:
- Тоя, что?
Она покачала головой, не находя слов. Вероятно, приличных.
- Тоя? – повторила я настойчиво. – Говори, как есть.
- Да там… - произнесла она и снова смолкла. Только рука в белой
перчатке сжала ткань темно-серого платья с красной оторочкой. – Там
ваш брат опять… отличился! – бросила она брезгливо и поджала
губы.
- Снова пьян? - Кивнула. – Пригласил к себе пышущих счастьем
незнакомок? – Качнула головой, сглотнула. Н-да, в последний раз я
видела ее такой испуганной, когда Самюэль праздновал свое
двадцатипятилетие и получение трастового фонда, который он до дна
опустошил за три неполных года. – Привел друзей, - вздохнула я
понятливо. – И ты постеснялась от их приставаний отбиться.
- Не постеснялась! – гордо заявила южанка и сникла. – Но, как
выяснилось, этот наглый здоровяк не пьяница, а благородный. Хотя
одно другому не помеха, но… - Голос ее стих, слившись с шелестом
листьев за окном. - Он ждет вас внизу.
Один из благородных привел брата с утра?
Забыв о лекарствах, о чае и карамельке, я едва не забыла о
платье, но Тоя остановила меня. Утренний наряд, прическа из наспех
собранной косы и ночные тапочки с опушкой, потому что под юбкой не
видно, а любое промедление из-за поиска подходящих туфель грозит
увеличением проблем. Только бы не новый кредитор, только бы не
обладатель расписки на последние наши сбережения!
Я спускалась вниз, перепрыгивая через ступеньки и перебарывая
страх, что холодным комом упал в желудок, перетек в живот. Мысленно
я готовилась ко встрече с врагом. И тем удивительнее было
столкнуться в холле дома с верным охранником принца. Его почти
тенью, правой рукой.
- Барон Авери?
Я остановилась в паре шагов от по-простому одетого великана,
гордо носившего прозвище Оскал. Получив его в боях за устрашающую
гримасу злобы, он в мирное время столь редко улыбался, что к Оскалу
само собой добавилось слово Мрачный.