— Ни единого слова. И вообще, я только что пришел.
— И что думаешь?
— Думаю? Я? Ну ты шутник, дядя…
— А чего не думаешь?
— О мачехе, что ли? Ревнует. Но и беспокоится. Только не о том,
о чем надо. Я меж людей толкусь чаще вас всех — потому и замечаю
то, чего вы не видите.
— Что именно?
— Человеческие жертвоприношения. Снова. Там, где их приносили
раньше, — их приносят чаще. Там, где о них стали забывать, —
вспомнили опять. И даже там, где их не было никогда… А ведь ты
знаешь, дядя, кому они идут, даже если их приносят нам с тобой, —
Лукавый ткнул пальцем себе под ноги.
— Знаю. Даже если их приносят нам с тобой, даже если их приносят
Громовержцу — они идут вниз. В Тартар. И кормят Павших.
— Вот именно. Так что прикрикни на Кербера, дядя, — сторожит
плохо, все блох гоняет! И Харону скажи — пусть челн лучше
проверяет… проглядит тень-беглянку!
— Ты пугаешь меня, Гермий. А я не из пугливых… но из осторожных.
И очень надеюсь на ребенка, который должен родиться сегодня. Если
Младший не ошибся…
— Папа не слишком умен. Но при этом он редко ошибается.
— Допустим. А ты все равно приглядывай за отцом — на Афину я не
очень-то рассчитываю. Сам говоришь — не слишком, мол, умен…
— Пригляжу, дядя.
— Только смотри — не попадайся.
— Я? — расхохотался Лукавый. — Чтобы я — и попался? Скорее ты
умрешь, дядя!..
Мрак еще долго потом хохотал на два голоса.
1
«Тафос — и тот было легче взять», — беспомощно подумал
Амфитрион, когда целая армия мамок, нянек, повивальных бабок и
всяких разных женщин под предводительством раскрасневшейся Навсикаи
в очередной раз изгнала его из гинекея, перехватив еще на подступах
к заветной двери.
Он спустился во двор и стал ходить кругами, как лев по пещере,
стараясь не обращать внимания на многоголосый шум, доносившийся
из-за забора с улицы. Это оказалось трудно — едва ли не труднее,
чем думать о том, что в гинекее кричит в муках рожающая Алкмена,
кричит уже чуть ли не полдня, и ты ничем не можешь ей помочь, будь
ты хоть трижды герой.
— Это Илифии! — послышался с улицы чей-то пронзительный визг. —
Илифии-родильницы! Это все они!..
— Что — они? — пробилось сразу несколько голосов.
— А то, что родить не дают! По приказу Геры! У порога сидят и
рожи корчат…
«Я т-тебе сейчас скорчу!» — зло подумал Амфитрион, выдергивая
засов и рывком распахивая створки ворот.