— Принято, — страстно простонала она. — Свершилось! Дальше…
…В это время на руках у Навсикаи истошно закричал маленький
Алкид.
2
Зеваки уже давно разбежались во все стороны, гоня перед собой
мутную волну слухов, сплетен и пересудов, когда Амфитриона наконец
впустили в гинекей.
Он остановился у ложа, где откинулась на подушки бледная
измученная Алкмена, хотел было… он так и не вспомнил, чего именно
хотел, уставившись на два свертка, лежавшие рядом с женой.
Два.
Два свертка.
— Близнецы, — заулыбалась Навсикая, а следом за ней и все
женщины, находившиеся в гинекее. — Близнецы у тебя, герой! Ну ты и
мужик — с самим Зевсом на равных! Да не мнись — иди глянь на детей,
жену поцелуй…
Амфитрион, не чуя ног под собой, послушно обошел ложе, поцеловал
в щеку тихую и какую-то чужую Алкмену — и почувствовал, что губы
его помимо воли расползаются в совершенно дурацкую и безумно
счастливую улыбку.
Два совершенно одинаковых личика — сердитых, безбровых, еле
выглядывающих из пеленок — одновременно сморщились, и двухголосое
хныканье огласило гинекей.
— Алкид и… Ификл, — вслух подумал Амфитрион. — Да, так я и
назову вас: Алкид и Ификл. А боги… боги пусть разбираются сами. Да,
дети? Мы-то с вами разберемся, а боги пусть сами…
— Совсем ошалел на радостях, — с притворным раздражением
буркнула Навсикая. — Городишь невесть что… Лучше вели кому-нибудь
бежать в город и кричать, что у тебя двойня!
— Обойдутся, — отрезал Амфитрион. — Нам спешить некуда — завтра
все равно узнают, так что не будем пинать судьбу. И вот что…
Он еще раз посмотрел на близнецов и наугад ткнул пальцем в того,
что лежал слева от Алкмены.
— Этот похож на меня, — уверенно заявил Амфитрион. — Клянусь
небом, вылитый я!
— А этот? — спросила Навсикая, указывая на второго.
— А этот — на Громовержца!
И еле удержался, чтоб не расхохотаться при виде серьезно
кивающих нянек.
Сейчас Амфитрион уже напрочь забыл о странной Галинтиаде, дочери
Пройта, словно ее и не существовало вовсе; ничего не знал он и о
том, что на его родине в златообильных Микенах, откуда Амфитрион
был изгнан родным дядей Сфенелом за убийство другого родного дяди
(а заодно и тестя), ванакта
[17]
Электриона, что у властолюбивого Сфенела и Никиппы, дочери
коварного Пелопса
[18]
и внучки проклятого богами Тантала, не далее как вчера вечером
родился хилый и недоношенный мальчик.