— Дона, что случилось?
Глаза мастера Смерти, светящиеся
яркой зеленью, отражали только искреннее беспокойство. А она
смотрела на собрата и не знала, что делать… кому верить.
— Кристоф, скажи мне… расскажи, что
на самом деле случилось в сентябре тысяча девятьсот семьдесят
седьмого года?
Несколько мгновений он смотрел на нее
безмолвно, и Дона, затаив дыхание, ждала его реакции. Не дрогнут ли
зрачки. Не мелькнет ли в них ответ на подозрения… Кадаверциан
остался невозмутим. Спокойно выдержал пронзительный взгляд вилиссы.
Потом медленно повернулся к Рамону. Тот улыбнулся с видом полной
покорности судьбе и женщине, которая решила во что бы то ни стало
добиться правды.
— Идемте в гостиную, — сухо произнес
колдун и первым прошел вперед.
Он прислонился к полке с книгами,
дождался, пока поздние гости усядутся в кожаные кресла с высокими
спинками, и теперь внимательно слушал торопливый, взволнованный
рассказ Доны. Не перебивая вопросами или пояснениями, не отводя от
нее взгляда.
Когда девушка закончила, в гостиной
повисла тишина. От спокойного внимания колдуна и многозначительного
молчания вьесчи Доне вдруг стало невыносимо неловко за свои
подозрения. И тогда Кристоф медленно заговорил:
— Вечером двенадцатого сентября
Вольфгер сказал мне, что должен ненадолго отлучиться. Я предложил
сопровождать его. Но он, — некромант усмехнулся невесело, —
великодушно отказался. В тот день у меня было свидание с Флорой, и
мэтр дал понять, что дело, по которому он уходит, не стоит того,
чтобы лишаться удовольствия общения с Леди. Когда мы с ней уехали,
Вольфгер был еще дома. Я узнал, что он не вернулся, только на
следующий вечер. Я не звонил Рамону для того, чтобы перенести
встречу, потому что мэтр не просил меня об этом.
Дона закрыла глаза, глубоко
вздохнула, чувствуя дрожь в горле. Наверное, ей нужно было просто
услышать от него что-то подобное, чтобы успокоиться. Поверить.
— Насколько я понимаю, теперь мы
имеем лишь мое слово против слова Кристофа, — резко вмешался
вьесчи.
— Рамон, вы уверены? — спросила
девушка. — Вы могли ошибиться…
— Не имею такой привычки. Ошибаться.
— Глаза негоцианта загорелись нехорошим блеском, губы сжались в
тонкую линию. — Иначе все ваши сбережения в моих банках, уважаемые
родственники, превратились бы в пыль.
— Я не храню сбережения в ваших
банках. — Колдун едва заметно усмехнулся, отошел от полок и сел
напротив вьесчи. — Значит, ты уверен, что слышал мой голос?