Имена… У них были странные и непривычные имена. Да и фамилии. Тощего — Лир уже это знал — палачи называли дор Бариссиан. Пресветлый
дор — никак иначе.
Видимо, это был какой-то титул, потому что второго, черноволосого — того, что сейчас «отдыхал» на дыбе, рыжий с
издевкой называл так же: пресветлый дор. Пресветлый дор Бьюрефельт. Теперь Лир
узнал еще два имени —
Танос и… Актэйя. Юная дора Актэйя Бариссиан. Красиво… Бедолага…
Помогая себе дрожащими руками, девушка поднялась на колени и подползла
ближе к своему мучителю. Дор Бариссиан стоял не шевелясь, широко расставив
длинные худые ноги, больше всего похожие на ходули. Лишь хвосты зажатой в его
правом кулаке плетки покачивались, свисая вниз.
Еще в тот момент, когда девушка поднялась, Лир увидел, что странный
кожаный колпак, закрывавший ей волосы, глаза, уши и нос, оставлял на свободе
губы. Вскоре Лир понял для чего… По-прежнему стоя на коленях, юная дора Актэйя
дрожащими руками нащупала ноги своего отца, а после потянулась губами к его
сапогам.
— Какой же ты урод… —
пленник, висевший на дыбе, качал головой, с отвращением глядя на сцену,
свидетелем которой невольно стал.
Костлявое и острое, как бритва, лицо дора Бариссиана кривой трещиной
расколола улыбка. Он махнул рукой палачам:
— Наш гость уже,
наверно, отдохнул. Вы можете продолжить.
А дальше Лиру стало и вовсе тошно. Палачи вновь начали пытать
черноволосого. Он кричал и выл диким зверем, проклиная Бариссиана. В сводчатом
помещении застенка еще сильнее запахло горелой плотью. Танос поморщился, вынул
из кармана платок, отороченный кружевом, и поднес его к носу. Зато сам дор
Бариссиан смотрел на чужие мучения с заметным наслаждением. Это было
невыносимо. Лир задергался, стремясь вырваться, убежать, исчезнуть. Он бился,
орал, извивался… и наконец проснулся.
Лир распахнул глаза, все еще слыша отзвук собственного крика. Сердце
заходилось дерганным стаккато где-то в горле, мешая дышать. Из глаз вниз по
вискам на сбившуюся подушку щекотно текли слезы. Кожа на голове под волосами
взмокла от пота.
Черт. Опять…
Надо успокоиться. Будет ужасно, если его крик разбудил сиделку, и она — сонная и злая — сейчас придет его проверять.
Что за хрень ему снится? Ладно то, что преследовало раньше, сразу после
падения. Тогда сны, от которых Лир просыпался примерно в таком же состоянии,
можно было легко объяснить. Ведь снился ему проклятый барьер, конь,
зацепившийся передним копытом за верхнюю перекладину, и родная земля, которая
встретила его так неласково… Ничего удивительного. Именно так чемпион мира по
спортивному пятиборью Станислав Лир с закономерным прозвищем Король и завершил
свою спортивную карьеру.