Распрощались у запыленного «Икаруса» - Вайткус с Кивриным
двинули в институт, поймав такси, а я зашагал домой – поперек
Богополя, к берегу Южного Буга. Работа? «Маньяна…»
Была у нас в детстве такая игра – надували воздушный шарик,
сунув в него пуговку. Вертишь цветной пузырь, а «гудзик» катается
по кругу, гулко зудя.
Вот и моя бедная голова была, как тот шарик – пустой и
звенящей.
За два дня я отоспался, отъелся, но вот давешние впечатления
зудели в памяти по-прежнему свежо и выпукло, лишая покоя, взводя
нервы.
Ничего страшного, за неделю муть осядет, движения утратят
резкость, а взгляд – прицельную цепкость. Мне бы только Риту не
выпугать… Да и Настя – та еще коза! Обе могут почуять неладное.
Ну, отгавкаюсь как-нибудь, отшучусь, а рассказывать о польских
похождениях – фиг. Да и нельзя. Даже с Машерова подписку взяли,
молчать будет партизан – вляпались мы в «реал политик» по самые
муде...
Я вышел на круглую, вымощенную булыжником площадь, посреди
которой беленая церковь вздувала синие купола. Не так давно
окрестные старушки таскали сюда куличи. Освятили их на Пасху, кутью
наварили на Рождество, мак погоняют в макитре макогоном, разотрут с
молочком, да с сахарком, чтоб с коржами отведать на Спас - и по
домам. Читать журнал «Наука и религия».
Советскому Союзу еще повезло, что московский патриарх сам по
себе, и нет на него управы, вроде Ватикана. А то было б нам…
Спасибо Томашу, приговорил обоих кардиналов – Войтылу с
Вышиньским, и те не успели мозги народу задурить, а ведь крест для
пшеков куда больше значит, чем серп и молот...
Я вышел к реке. Темная зелень вод утекала мимо, разливаясь
широко и гладко. Украинские красоты - камерные, здесь простора нет.
Зато теплынь! Вон, листва на том берегу "совсем распустилась",
вволю, кроя ветви живым шелестом и отбрасывая тень на аллеи. За
деревьями вставали высотки – крайняя из белых призм манила
особенно.
Во-он блик играет на кухонном окне…
Мне не удалось скрыть улыбку: будто и не покидал родной
городишко! Справа шумела ГЭС, перекрывая течение, а слева,
подальше, серел мост – разноцветные жучки малолитражек и коробочки
автобусов ползали по нему взад-вперед. Хорошо!
«Дома! – мелькнуло в голове. – Почти…»
Большая плоскодонка покачивалась у мостков, зазывая пустыми
скамейками. Пассажиров набралось человек пять. Я стал шестым,
ступая на гулкое днище и устраиваясь на «козырном» месте в
корме.