Конечно же, никакого стола у пленников не было, и питались они,
сидя на корточках на земле. Рядом с Николой и Сергеем сидели те
самые трое русичей, про которых уже шла речь. Один из них был уже
совсем седой, а двое других – средних лет. Со слов Николы, старшего
звали Благомудр, а имена остальных были Любомир и Могута. У всех
были длинные бороды и такая же одежда, как и у Николы, только
гораздо более порванная и обветшавшая. Лица у всех были хмурые и
задумчивые. Они молча кивнули Сергею, и лишь один изобразил
некоторое подобие улыбки. Матвеев поприветствовал русичей, и
попытался было с ними заговорить, но вовремя спохватился, что слово
«аппетит» они точно еще не знают, да и вообще не смогут ответить
ему. Как будто бы в подтверждение его мыслям один из этих бедолаг
широко открыл рот, показал ему культю языка и, досадливо
улыбнувшись, пожал плечами. А Сергей, зная анатомию языка и его
кровоснабжение, подумал, насколько кровавая эта «операция» по
ампутации такого важного органа, и как после этого вообще можно
остаться в живых без медицинской помощи.
После трапезы воины пошли отдыхать по своим юртам, а новых
друзей и остальных рабов отправили к месту их ночлега. Собственно
говоря, это было простая огороженная площадка с лежавшими на земле
близко друг к другу старыми циновками. Сверху на молодых срубленных
соснах было некое подобие крыши, покрытой хворостом и соломой, но
от сильного дождя, эта «крыша» защитила бы вряд ли. С точки зрения
Сергея, это сооружение скорее напоминало большую «халабуду»,
которую они еще дошкольниками строили в посадке недалеко от дома.
При виде этого жилища рабов он не сдержал улыбки и произнес «Дом,
милый дом». Чувство юмора его всегда выручало по жизни.
Сакзя в этот вечер не было в лагере, и половцы остались без
концерта. Никола предположил, что бек поехал на одно из отдаленных
кочевий на несколько дней. Вместо песен Серёги эфир в этот вечер
заполняло кваканье лягушек и стрекот неутомимых сверчков. Под этот
аккомпанемент Матвеев улегся на циновку, положив под голову охапку
сена, заботливо принесенного Николой. Циновка была протертая в
нескольких местах и сохраняла запах прежнего владельца, но спать на
ней в принципе было можно. Лежанка Николы была на расстоянии
вытянутой руки, что не могло не понравиться Сергею, потому что хоть
этот белобрысый парень и стал его новым другом, но всё-таки Матвеев
очень ценил свою зону комфорта, и было бы неудобно всем спать спина
к спине.