Тем временем довольный Костук ушел, а немногочисленные половцы,
наблюдавшие за манипуляцией, стали увлеченно обсуждать то, что
только что им довелось увидеть.
- Не ожидал я такого, не ожидал, – приходя в себя, проговорил
Никола. До него только стало доходить, что произошло у него на
глазах. – Почему ты мне не поведал, что лекарскому делу зело
обучен? И кстати, когда ты научился по-половецки так хорошо
говорить? Ведь я же только начал тебя учить.
- А я слушал и запоминал, как ты и советовал. И, между прочим,
многое узнал. Так что пусть тебя наградит Господь за твои труды,
брат. А лекарскому делу меня прежние наставники в монастыре
обучили, да просто не было повода применять эти знания, посему я
ничего и не говорил.
Остаток пути прошел без приключений, если не считать того, что
теперь Серегу и Николу с подачи их излеченного пациента перестали
подгонять тупым концом копья, и охранники стали обходиться с ними,
если не с уважением, то, по крайней мере, без прежнего
презрительного отношения хозяина к рабам. А к рассвету восьмого дня
Сакзева вежа подошла к основной цели своего путешествия – новому
половецкому стану Шарукани.
ГлаваVI
Добро пожаловать в
Шарукань!
Мое мнение о путешествиях кратко:
не заезжай слишком далеко, а не то увидишь такое, что потом и
забыть невозможно…
Даниил Хармс
Тот долгий день Сергей запомнил на всю жизнь. Их разбудили еще
затемно, и вся Сакзева вежа отправилась покорять последний участок
пути.
За неделю непрерывного похода ноги у Сереги гудели, и он не
успевал выспаться и отдохнуть, но выбора ему не оставалось – на
телеге или, тем более, верхом на коне, его бы никто не подвез, так
что пришлось собраться с остатком сил, сцепить зубы и шагать
дальше, сбивая холодную росу с травы. Благо, что из разговора
половцев он понял, что они уже очень близки к цели.
Спустя некоторое время процессия подошла к ложбине, заполненной
белым густым туманом. Он был настолько плотным, что дальше
вытянутой руки практически ничего не было видно. Ненасытный туман
поглотил лошадей с всадниками, телеги с вещами, как, впрочем, и
весь окружающий мир. У Матвеева сложилось неприятное ощущение, что
он вообще остался один в этом мире, отделенный от всего и всех.
Только он один и туман. Бесцельный путь сквозь сплошной туман… Так
он и шел, погруженный в свои мысли, слыша лишь шаги соседей, скрип
колес да фырканье лошадей, но не видя практически ничего вокруг, и
ориентируясь только по смутно виднеющейся вдали задней части
телеги.