- Слава Богу, вот и добрались, – радостно сказал Никола, – а не
то я уж испугался, что ноги мои сотрутся…
- Ты не один такой, – устало ответил ему Сергей, – а скажи, брат
Никола, верно ли я полагаю, что мы как раз здесь можем узреть, как
вежи соединяются в курени, а те – в орды, как ты давеча
рассказывал?
- Верно-верно, доброй памятью тебя Бог наградил, – с некоторой
заминкой ответил русич, все еще пребывающий под впечатлением от
увиденного. – Только я не могу тебе пока молвить, где какая орда,
но мне самому это будет забавно узнать.
- Ну пока я тебе могу только сказать, где орда хана Тарха
находится, – сказал Матвеев, показывая на место, к которому они
приближались.
Там уже стояли четыре вежи, прибывшие ранее, и над кибитками
развевались черно-белые знамена с изображением сокола, как и у
Сакзевой вежи. Стоящие у кибиток половцы приветственно махали
руками своим сородичам, а те весело кивали им в ответ.
В то же время кибитки их вежи разворачивались и уже парковались
в виде большого круга. Пока одна часть кочевников была занята
организацией лагеря, бек Сакзь вместе с парой своих телохранителей
отправился в город. Сергей только с легкой завистью посмотрел им
вслед. Ему тоже хотелось увидеть настоящий половецкий город, но за
частокол рабов не пускали.
Вместо этого их снова задействовали в размещении лагеря на новом
месте: рабы помогали выгружать тяжелые вещи из повозок в
свежепоставленные юрты, перенесли большой кошевой казан и стали
разводить костер из заранее привезенных из лесу хвороста и дров для
приготовления праздничного обеда. А обед действительно должен был
быть праздничным – по случаю прибытия в Шарукань Сакзь приказал
зарезать двух баранов и принести из своих запасов пять бурдюков с
вином.
Пока Итларь и его помощники резали баранов и свежевали туши,
Сергея, Николуи двух пленных торков отправили носить воду из реки,
которая протекала приблизительно в километровом расстоянии от
города. Поскольку воды нужно было наносить много, им выдали для
этой миссии небольшую телегу с осликом и отправили в качестве
контроля выздоравливающего Костука.
- Хочу еще раз поблагодарить тебя, урус, за твою помощь, – начал
без предисловия Костук, как только они отъехали от лагеря. – Рука
уже совсем не болит. Я снова могу рубить саблей и стрелять из лука,
как и раньше. А еще эта рука готова защищать тебя от несправедливых
обид. Костук помнит добро.