Из‑за высокого камня вышли двое
молодых людей. Таких же молодых, загорелых и довольных
путешествием, как и моя собеседница.
– Не жарко? – тут же
спросил один, окинув мою более плотную и темную, чем на них, одежду
снисходительно‑веселым взглядом.
– Как там с погодой? –
поинтересовался второй.
У обоих была та же особенность речи,
что и у девушки. Скорее всего, эти трое – с одного острова, а быть
может, даже из одного города.
Обычные разговоры на тропе. Кто
откуда идет, на какую вершину поднялся, и каких усилий это ему
стоило.
Я начал отвечать на вопросы, как
вдруг лица людей поплыли у меня перед глазами и загудело в ушах.
Камень, которого я касался только что, отвечал мне.
Солнечная долина смазалась,
растворилась в неправдоподобно яркой картине.
Я видел поникшую траву, белую
тропинку, глубокой колеей вытоптанную в земле. Низкие, клонящиеся к
земле деревья с перепутанными кронами и серым мхом на стволах. Алые
листья данф, красные лишайники на камнях. И кровь. Очень много
крови, заливающей землю. Обрывки одежды, распотрошенные рюкзаки,
разодранные чьими‑то острыми когтями.
Облака, сползающие со склонов, то
застилали, то снова открывали это зрелище. И прежде чем я успел
ощутить запах, висящий над поляной, видение расселось.
– Куда вы идете? – спросил
я хрипло, вытирая внезапно взмокший лоб.
Молодые люди смотрели на меня с
недоумением и легкой тревогой.
– Похоже, у вас горная
болезнь, – серьезно сказала девушка с камерой. – Надо
спускаться.
– Где ваш гид?
На тропинке появился кайлатец средних
лет, увидел меня и улыбнулся:
– Намаскар, Рай‑джи.
Он знал меня, но я, все еще
оглушенный видением, смотрел на его добродушное лицо, покрытое
тонкими морщинами, и не мог понять, кто он такой. Перед глазами
по‑прежнему стояли багровые лужи. Очень редко ко мне приходили
такие озарения, но если я видел нечто подобное, сомневаться в их
правдивости не приходилось.
– Не ходите к Ю‑Чой, –
сказал я проводнику на найтили, поняв вдруг, где растут эти красные
цветы и лежат багряные камни. На перевале Минг‑Ла. –
Вернитесь. Переждите день.
– Что ты видел? – спросил
кайлатец, став предельно серьезным.
– Кровь, разорванная одежда. Тел
нет, но… людей тоже нет.
– Ясно, – ответил гид,
приложил сомкнутые ладони ко лбу, поклонился камню, пробормотал
короткую молитву, благодаря высшую сущность за предостережение,
переданное через белого чужака, обладающего третьим зрением.