Теоретически, Андрюхин, такой же деревянный, лоб полет ложки
должен был остановить. И в принципе, особых потерь Андрюха понести
был не должен. Это же, блин, бычок. Об его лоб можно чурки колоть.
Но братец, машинально, чисто на реакции, нагнулся. А сидел он как
раз напротив Матвея Егорыча и за спиной Переростка находилось
открытое окно. Тепло. Воздух свежий. Тоня распахнула створки, чтоб
еще и жар от плиты не был таким сильным.
Все присутствующие ошалевшими взглядами проводили ложку,
которая, благополучно пролетев над пригнувшимся Андрюхой, исчезла
за окном. Тоня возмущенно повернулась к деду, подбирая, видимо,
слова. Как человек культурный она матом не ругалась, однако, сейчас
было заметно, ей сильно этого хочется. Потому что свой рабочий
инструмент, а именно всякие ложки, миски, кастрюли, домработница
любила беззаветно.
Буквально несколько секунд гробовой тишины, которую нарушало
только возмущенное сопение Антонины, и с улицы отчетливо
послышалось слово, означающее женщину с низкой социальной
ответственностью.
– Ешкин кот… – Высказал всеобщее мнение братец.
– Круто. – Добавил Соколов, – Будем надеяться, что соседи у вас
тут неконфликтные.
Стас засмеялся, а потом засунул в рот новую порцию блинчиков,
пользуясь тем, что остальные от еды отвлеклись.
Почти сразу в дверь постучали. Затем позвонили. Настойчиво.
– И? Кто пойдет открывать? – Спросил Матвей Егорыч, обводя
присутствующих взглядом.
В итоге, отправился Семен. Коллектив решил, что с ребенка и
спросу меньше. Правда, у ребенка уже щетина пробивается, но это мы
сочли незначительной мелочью. Рвалась еще Тоня. Под тем предлогом,
что она женщина и с нее тоже спрос не особо большой. Мол, уронила
случайно. Бывает. Но Сенька героически заявил, мол, готов взять всю
вину на себя. При этом как-то странно посмотрел на Матвей Егорыча,
чем в моей душе зародил серьезные подозрения, что некая
договоренность у них уже есть. Наподобие похода в цирк. И Семен
сейчас решил прикрыть деда точно не просто так.
– Мальчик. Где можно твоих родителей увидеть? – вежливо спросил
мужской голос в коридоре, когда Семен открыл дверь.
– Эх…– Вздохнул Матвей Егорыч и встал из-за стола.
За ним следом
отправились все остальные. Голос был вежливый, но
настойчивый.
– Вы совсем с ума сошли,
такими тяжелыми ложками в окно бросаться? – Мужик, стоявший в
дверях, одну руку держал прижатой к лицу. А если говорить более
точно, к глазу. При нашем появлении он моментально перестал быть
вежливым. Тем более, мы выстроились гуськом. Дед, Андрюха, Стас и
я.