Думать не пришлось.
После первого же поворота направо дорогу нам преградила толпа
Блистающих вместе с их возбужденными Придатками. Заррахид было
сунулся вперед -- расчистить нам проход, благо никого из Высших в
толпе не наблюдалось -- но я остановил его слабым покачиванием
кисти, и мы спешились.
Постоять с нашими
лошадьми -- естественно, за соответствующую мзду -- живо согласился
какой-то юный четырехгранный кинжал-кончар со смешно оттопыренными
усиками у головки рукояти. Его долговязый Придаток отчаянно теребил
белесый пушок над верхней губой, но поводья в свободной руке держал
крепко, так что вскоре эсток уверенно занял место впереди меня и
принялся прокладывать дорогу через галдящее столпотворение.
-- ...Вы слышали?
-- Нет, а в чем
дело?..
-- Просто в Хаффе то
же самое...
-- Куда смотрят
власти? Я вас спрашиваю, куда смотрят власти?
-- А почему это вы
именно меня спрашиваете? Нашли, понимаешь, власть! И нечего мне бок
царапать -- только вчера лакировался...
-- ...и что странно --
возле самого эфеса! В наиболее сильной части...
-- А вы его знали? Ну
и что? А...
-- Сказки это! В наше
просвещенное время не стоит уделять слишком много...
-- Сказки? Вы что,
действительно считаете...
-- Темляк! Темляк
оторвете!..
-- И как раз перед
Посвящением...
-- Чьим?
-- Чьим, чьим... сам
Фархад иль-Рахш новорожденного Придатка посвящает, накануне
турнира!..
-- А я что? Я
ничего... только, говорят, в Дурбане...
Заррахид неожиданно
свернул в сторону, Придаток Чэн резко остановился, словно боясь на
что-то наступить -- и я увидел то, что увидел.
И мне показалось, что
ставшие необыкновенно горячими ножны плотно облепили мое тело, как
смесь глины, речного песка и угольной пыли перед самой первой
закалкой, а ледяной родниковой воды все не было, и я боялся
потрескаться, боялся потускнеть и рассыпаться, боялся...
Передо мной лежал
мертвый Блистающий. При желании до него можно было бы дотянуться,
но подобного желания не возникало.
Я не знал лежащего
лично. Я понимал только, что это кто-то из местных Шамшеров, причем
небогатых -- по отделке видно. Клинок сабли был сломан на три
пальца выше треснувшей гарды со сколотым шариком на одном конце.
Неровная линия излома наводила на нехорошие мысли -- хотя какие уж
тут хорошие мысли! -- а остальная часть Блистающего валялась чуть
поодаль, присыпанная бурой пылью, и острие касалось бедра Придатка,
разрубленного от ключицы до паха.