Я не смотрю, выполняет ли Сельма мои
приказания. Вместо этого я сосредотачиваюсь на женщине. И — на
крохотном голубом пятнышке. Ну-ка иди ко мне, малыш. Я знаю, там
тебе хорошо, а сюда тебе вовсе даже не хочется. Ты не собираешься
выползать в наш мир, где так холодно, страшно и непривычно. Но я
зову — и ты подчинишься.
А еще... вот так.
Золотистые искорки силы бегут по моим
пальцам, скапливаются на голубом пятнышке, скользят внутрь женщины,
и я ощущаю, как шевелится ребенок. Как медленно-медленно, нехотя,
он начинает свой путь ко мне. К моим рукам.
Наружу.
Женщина под моими руками вскрикивает.
Даже сквозь дурман — ей больно. Конечно, милая, а ты как хотела?
Это не просто так, это привести новую жизнь в мир. Эх-х, если б
меня позвали раньше... Тогда бы и так мучиться не пришлось. Но
здесь и сейчас я знаю, что иного выхода нет. Можно уйти и бросить
роженицу. Пожать плечами и сказать, что я ничего не смогла сделать.
Можно.
Но я обещала бабушке...
Пятно за моей спиной вспыхивает
оранжевым. Сельма волнуется.
Я не отвлекаюсь, я продолжаю звать и
чуть надавливать на живот роженицы. Ровно с той силой, с которой
нужно, чтобы ребенок двинулся на выход, а я ничего не повредила.
Знаю я, как в таких случаях и ребра ломают.
Роженица стонет, не приходя в
себя.
Ребенок принимается пробиваться
наружу — и тут женщину настигает самая страшная боль. Она вся
вспыхивает красно-черным. Выгибается на кровати. Тонко, жалобно
кричит...
Сейчас я не обращаю внимания на ее
мучения. Мазь смягчила что могла, охладила, немного обезболила, это
все, что можно сейчас сделать.
И — звать.
Еще немного, еще чуть-чуть... Резко
надавливаю на опустевший уже живот. Крик разрывает уши, мешая
сосредоточиться. Искры срываются с моих пальцев одной яркой
вспышкой — именно этого не хватает роженице для последнего
усилия.
— УА-А-А-А-А-А-А!!!
На руки мне выпадает комочек,
выпачканный кровью, слизью, моей мазью...
Как можно скорее передаю его Сельме,
выхватываю у нее из рук нитку с иголкой. Все-таки без порывов не
обошлось. Кровь льет по пальцам, горячая, красная... По счастью,
искры все еще со мной, так что я просто вижу, где надо шить.
Ни одна вышивальщица не работает так
быстро и четко, как лекарка, стремящаяся спасти больного. Сосуд
пережимается, стежки быстрые и точные. А ведь никогда мне эта наука
не давалась.