Да, помнил бы он все предыдущие
смерти, которые помнил Максим – вряд ли волновался бы об обычной
потери сознания.
Итак, корабль идет неизвестно куда,
захватив ценный груз на торговце, и в придачу десяток пленных –
будущих рабов. Все пленники – крепкие мужчины-матросы средних лет,
среди них лишь один юноша-юнга лет шестнадцати. Ни одного старика –
их не продать, проще сразу за борт, на корм акулам. Рационально.
Алоизыч был бы доволен.
Один из пленных вновь громко
застонал. Максим узнал его – это был помощник капитана торгового
корабля – достаточно молодой для этой должности, высокий и статный,
с правильными чертами лица, черноволосый и смуглый, своей выправкой
скорее походивший на офицера военного корабля. Именно с ним Макс
договаривался об оплате путешествия. Голова мужчины была перемотана
окровавленной тряпкой, он бредил, не приходя в сознание. С какой
целью его-то схватили, интересно? Он еще долго не сможет принести
пользы, помощнику крепко досталось во время вчерашней драки. Один
из матросов, скованный рядом с ним, протирал ему лицо влажным
куском материи.
Так, а сам-то цел или все же
пострадал больше, чем кажется по первым ощущениям? Макс осторожно
поднялся на ноги, загремев цепями, чем вызвал недовольные взгляды
прочих пленников. Но ему было плевать на чужое недовольство, его
сознание странным образом совместилось с сознанием Хьюго фон
Валлентштейна, который вовсе не отличался человеколюбием и
терпением. Память и привычки Хьюго стали одновременно памятью и
привычками Максима, при том, что и свою прошлую жизнь он прекрасно
помнил, но она как бы отошла на второй план.
Макс чуть развел руки в стороны –
вроде целы, ноги тоже, ран не видно. Вот только голова гудит… но
она болела с момента, как он очутился в теле германца.
- Вы не ранены, господин, -
подтвердил Ганс, - повезло!
Да уж, повезло… еще вчера обдумывать
планы на новогодние выходные, а сегодня валяться в вонючем трюме
пиратского корабля.
Макс пинком отбросил слишком близко
подошедшую крысу, потерявшую от безнаказанности всяческую
осторожность. Крыса отлетела на несколько шагов в сторону и юркнула
в какую-то щель между тюками, напоследок злобно зыркнув
глазками-бусинками на Максима.
- Дай попить! – попросил он Ганса, и
тот вручил ему давешнюю баклажку.
Вода была теплая и отдавала
тухлятиной, но выбирать не приходилось.