Приглядевшись, я обнаружил, что и
передняя часть фонаря растрескалась полностью. Как бы не
разлетелась на куски.
Стрелка подходила к отметке 7000
метров. На такой высоте, если верить расчётам и Инструкции лётчику
МиГ-21, уже я не должен уснуть. Слегка отпустил на себя ручку управления, чтобы замедлить снижения,
но получилось слишком резко. Самолёт чуть было не перешёл в
горизонтальный полёт.
Указатель высоты и перепада давления,
который ещё недавно показывал запредельные значения, восстанавливал
показания. Будто говорил мне, что ситуация стабилизируется. Пока
это ощущал слабо. Точнее, через компрессионную одежду я мало что
вообще мог ощущать.
Мне уже было не до закабинного
пространства и сколько я пробил облаков на снижении. Всё равно было
и на крики в эфир глухого ОБУшника, который не смог разобрать мой
первый доклад. Хотя, может это уже орёт руководитель полётами,
включивший у себя на аварийной станции мой канал.
Теперь снижаться нужно дальше. В
кресло вжимает изрядно. Позвоночник и живот, будто, слились
воедино. Вертикальную скорость даже не контролировал по вариометру,
а она была в районе 30 м/с. Может и больше, но через мой
обособленный смотровой щиток гермошлема не видно.
А вот на давление кислорода в системе
почему-то просматривалось хорошо. Оно сейчас уже совсем
неактуально, поскольку у меня МиГ-21 в модификации
«кабриолет».
Надо приноровиться и поворачивать
голову под определённым углом, чтобы различать показания приборов.
Визуально я могу смотреть только в бок.
- Сопка, занимаю 4000
метров.
- 880й, не принимаю вас. Что у вас
случилось? - запросил руководитель полётами, чей голос теперь я
слышал отчётливо.
Рубаха засучилась, товарищ
подполковник! Как бы мне хотелось ему так ответить, да боюсь, не
поймут меня на земле потом. Тут ещё приземлиться, правда,
надо.
Состояние полностью пришло в норму,
как только занял высоту 4000. Рычаг управления двигателя пока рано
переводить вперёд, так что пошли ещё снижаться.
- 880й, я 814й. Доложи, что произошло?
- а это уже в эфире был голос Швабрина.
- Ох..., - сумел произнести я в эфир,
выдыхая от напряжения, но мимические морщины буквально
застыли.
Ничего не получается сказать, будто
залепили мне рот скотчем. Открыл щиток, чтобы лучше видеть приборы,
да только мне как задуло в лицо. Лучше пока опустить.