Возможно, если бы последняя была в этот момент несколько более
внимательной, она бы заметила, что атмосфера была немного странной,
но Лу Инь слишком занимала её собственная тревога. Она медленно
поставила ведёрко на пол и сказала:
— Я... я принесла...
Тишина.
— Бабушка, я... Я бы хотела кое-что сказать...
Тишина.
— Я...
— Что это? — вдруг раздался грубый голос.
Лу Инь приподняла голову и вздрогнула, когда увидела взгляд,
которым на неё смотрела старая женщина. В её глазах читалась
растерянность, тревога... и гнев.
Старуха резко приподнялась и вскинула руку. Лу Инь посмотрела на
неё... и затрепетала.
— Ах...
Потёртые работящие пальцы держали — осторожно, бережно, так,
будто это было нечто сакральное, — тонкую голубую книжку.
— Откуда это у тебя? — прохрипела женщина и сразу рявкнула: —
Украла?
— Нет! — тут же замотала головой Лу Инь. — Я не... не... — она
растерялась и несколько секунд не могла найти верных слов. Её
сердце гремело с бешеной силой. Но старая женщина, видимо, увидела
в этом проявление вины, а потому сделалась ещё более мрачной и
суровой:
— Я слыхала, что некоторые слуги смеют воровать у благородных
воинов... Но ты, Инь...
— Нет, я не крала, правда! — наконец выговорила Лу Инь.
— Тогда откуда это у тебя? — крикнула старуха с такой силой, что
задрожали черпаки и прочая кухонная утварь, которая висела на
стенах.
— Мне её дали, правда, то есть, подарили...
— Подарили!? Не ври! Я знаю, что это такое. Иные слуги и даже
господа платят огромные деньги, чтобы им дали такую книгу. А тебе
её подарили?!
Лу Инь замотала головой. Она чувствовала, что обязательно должна
оправдаться. Ведь ей всего лишь нужно было рассказать правду.
— Я могу доказать, прав...
Не успела Лу Инь договорить, как старая женщина быстро пересекла
расстояние между ними и вскинула руку. Раздался хлопок. Лу Инь
потеряла равновесие и рухнула на деревянный пол. Её тело пронзила
болезненная дрожь. Медный привкус стал разливать у неё в горле. Во
время удара девушка прикусила язык, и теперь алая кровь выступила
на её бледные губы.
— Не смей мне врать! — Рявкнул старуха. — Подарили?! Какая
наглость!
Морщинистое лицо старухи было красным от гнева. Глаза сверкали.
Но вот она сделала глубокий вдох, и постепенно на смену ярости
пришло выражение глубокого разочарования:
— Пускай ты украла, но если бы ты призналась... Этому я тебя
учила, а ты... Неблагодарная... Возвращайся в свою комнату! Живо! А
потом возьмёшь эту книгу, — женщина бережно положила её на стол. —
И вернёшь её воину, у которого украла. И моли, слышишь меня, моли
его о пощаде!