В полной тишине, Вильгельм подошёл к главе своего государства и
лишь стук трости по полированному полу был единственным звуком, что
сопровождал его. Мерные удары, что разносились эхом по огромному
залу, теряясь где-то посреди высоких потолков.
— Вильгельм, — спокойно произнёс Адлер, когда Поль подошёл к
нему. — Я вызывал тебя.
— И я прибыл, — так же спокойно прохрипел Вильгельм. — Как вы и
приказывали.
— Верно, — кивнул Адлер. — Как я и приказывал. Ты знаешь, зачем.
Согласен ли ты с этим?
Вопрос, на самом деле, не имел большого смысла или силы. Если бы
Вильгельм не был согласен, то он бы тут не стоял.
И, всё же, собравшиеся вокруг люди затаили дыхание в ожидании
его ответа.
— Да.
Адлер кивнул и достал их внутреннего кармана своего мундира
небольшую чёрную коробочку.
— Тогда своей властью и приказом, я назначаю тебя
главнокомандующим Четвёртого флота. С этого момента, адмирал Поль,
все его подразделения, корабли и инфраструктура переходит под ваше
командование. Служите с честью, адмирал.
Вот и всё. Всего несколько фраз. Коробочка с лежащими внутри
знаками различия адмиральского звания перешли из рук в руки. Кто
бы, что не думал, но в этой церемонии не было и грама помпезности.
Она столь же практична, как и сам Протекторат. Только
эффективность.
Получив футляр в свои руки, Поль моментально вытянулся,
насколько позволяла больная спина и повреждённая нога. Он посмотрел
в глаза канцлеру Рейнского Протектората, ожидающего от него лишь
одни слова.
— Во славу Рейна.
***
— Нога всё также болит? — спросил Адлер, протягивая своему гостю
бокал с налитым в него коньяком.
— Она и не переставала, — ответил сидящий в кресле
новоиспечённый адмирал, с благодарностью принимая протянутый ему
бокал. — Спасибо.
Кивнув, Карл опустился в кресло напротив.
Теперь, когда церемония завершилась, и оба мужчины уединились в
более приватной и располагающей к беседе обстановке, можно было
наконец поговорить более свободно.
Статус и образ железного канцлера никогда бы не позволил Карлу
вести столь фамильярное общение с кем либо. Только не ему. Для всех
он являлся нерушимым столпом государства. Опорой. Человеком,
который вёл свой народ вперёд, ведомый лишь одной единственной
целью. Это не культ личности. Не попытка превратить себя в икону
для тех, кто подчинялся ему. Несмотря на всю свою важность, канцлер
Рейнского Протектората по-прежнему оставался инструментом. Без
сомнения полезным и необходимым. Но всего лишь инструментом.