- Ты куда, паря! Сдурел совсем! - заорал ему вслед старик, но
Фёдор его уже не слышал - он нёсся к пригорку, на котором забыл
свою злополучную трехлинейку. Схватив её, Балашов метнулся обратно
к окопам, поминутно вздрагивая от раздающихся взрывов. Воздух
рвался под тяжестью железа, падающего с неба, издавая жалобный
стон. От свиста закладывало уши. До окопа оставалось рукой подать,
когда почти к самым ногам Федора свалилась авиабомба. Исчезли все
звуки, даже само время, казалось, остановило свой неумолимый бег,
замерло, спрессовалось, превратившись в густую застывшую кашу. И
сам Балашов застыл с поднятой ногой, не закончив движения. Лишь
лихорадочные мысли с быстротой молний сквозили в голове:
«Всё, конец! Допрыгался, Федька, а говорил тебе старый – сиди и
не рыпайся…»
Пусть, время и замедлилось, но все-таки оно не остановилось
совсем: Федор отчетливо видел, как раскалывается на куски
воткнувшееся в землю веретенообразное тело «воздушной смерти» с
хвостовыми стабилизаторами, полыхнув пламенем сквозь образовавшиеся
трещины в корпусе. Как вспухает вокруг него земля, напоминая
кольцевидную волну от брошенного в воду камня. Как разлетаются по
сторонам рваные осколки металла, неся смерть всему, что встретится
им на пути. Как комья земли взлетают в воздух… Медленно, очень
медленно...
Фёдор рванулся вперед, из последних сил стараясь разорвать
сковавшее его оцепенение, как тогда - в темном московском дворике
еще довоенного сорокового года... И у него неожиданно вновь
получилось. Он двигался, тогда, как всё вокруг напоминало застывший
фотоснимок. Последним усилием Фёдор взлетел на бруствер окопа,
продолжая удерживать в поле зрения смертоносную «игрушку».
Неожиданно время обрело прежний ритм. Все стало на свои места.
Совсем рядом страшно рявкнуло, и могучий великан ударил Федора
мозолистыми ладонями по ушам. Взрывной волной под свист осколков
Балашова спихнуло в окоп. В глазах потемнело. Пространство,
свернувшись в точку, перестало существовать. Вместе с ним перестал
существовать и Балашов.
***
- Ну, как ты не можешь в толк взять! - надрывался Фёдор, брызгая
слюной. - Видел вот этими глазами, как чертова бомба треснула,
словно спелый арбуз. Огненные трещины по ней побежали. А все вокруг
стоят, как вкопанные, и никто даже не шевелится! Понимаешь, никто!
Я до окопа кое-как дотянул, и тут как рванёт! Ну, ты мне чего, не
веришь, что ли?!! - заорал Балашов, вцепившись в отвороты шинели
молоденького лейтенанта Петрова из медчасти, в которую доставили
все-таки подраненного взрывом Федора.