Но сдержался - для начала мне нужно было определиться, в
какое-такое дерьмо я запопал на этот раз. Поэтому сейчас ссориться
с Хорстом мне было явно не с руки, да и здоровье мое не очень-то
способствует. Я, вон, даже с кровати слезть не могу. Но вот со
временем я, может быть, и придумаю что-нибудь этакое, чтобы они
все, сука, сдохли в мучениях, либо кровью умылись вместе с их
гребаным фюрером!
- Не понимать, что значит «а как же?», - продолжал тупить
Хорст.
- Я говорю: а по чьей вине я тут овощем столько времени
провалялся? – Постарался я разъяснить этому треклятому гансу
«политику партии». – И вообще – я пить хочу! Если сейчас не попью –
могу сдохнуть от обезвоживания, между прочим!
- О! Прошу простить, герр Трефилофф… - поспешно расшаркался
профессор Хорст. – Зелда! – во всю глотку заорал он по-немецки. –
Где тебя носит, черт возьми!
Не прошло и пары мгновений, ка в палату забежала давешняя
костлявая немка в накрахмаленном чепчике и с испугом в глазах
преданно уставилась на Хортса:
- Извините, герр профессор! Я…
- Потом! - резко перебил её фриц. – У него жажда! Дай ему пить,
пока не наступило обезвоживание организма! – распорядился он.
- Обезвоживание ему не грозит, герр профессор! – робко сообщила
Зелда. – Мы внимательно следили за его состоянием…
- Я понял! – повелительно поднял руку Хорст, затыкая медсестре
рот. – Просто дай ему напиться!
Немка мгновенно исчезла за дверью, а после так же быстро
вернулась, держа в руках небольшой керамический чайничек, похожий
на обычный заварник. Простучав по половицам каблуками, она
подлетела к моей кровати и, наклонившись, поднесла холодный носик
чайника к моим губам. В мой пересохший рот хлынул поток настоящей
живительной влаги. Хотя, вру – какой поток? Вода текла хилой тонкой
струйкой, но мне и этого было вполне достаточно. Я с наслаждением
поглощал эту сладкую жидкость, омывающей мой и ссохшийся рот, горло
и язык. И на данный момент я испытал настоящее блаженство, на
мгновение позабыв про все свои беды.
- Все! Достаточно на первый раз! – непререкаемо заявила
медсестра, отнимая носик чайника от моих потрескавшихся губ.
- Данке, Зелна! - произнес я по-немецки с показной
благодарностью, ссориться с тем, кто тебя поит-кормит, пичкает
лекарствами, капельницами и уколами, а то еще и утку из-под тебя
выносит, было бы верхом глупости. Я должен подняться на ноги как
можно скорее. - Вы моя спасительница!