Попоек, да… Солдум смахнул со щеки кисло пахнущие капли воды и
не менее кисло смерил взглядом оставшееся до арки расстояние.
Нет, повод у него был, и достойный – все таки не каждый день
тебе исполняется сорок лет. Даже два повода – не каждому
преподавателю Академии Наук Талензы в сорок лет дают свою кафедру,
и не где нибудь в имперском захолустье, а в самом сердце Кантора.
Обычно это прерогатива седых мужей, годами усердно полировавших
усами начальственные седалища и исписавших ядовитым канцеляритом не
одну сотню кляуз. О, какие бумажные баталии разгорались здесь ради
лишнего часа в расписании лабораторий, какие многоуровневые союзы
заключались с бывшими врагами при появлении новых угроз, с мирными
ударами в спину и вероломным соблюдением договоренностей…
О бесконечной подковерной борьбе ученых и исследователей здесь
можно было написать сотни книг, которые читались бы не хуже
многотомных приключенческих романов и политических триллеров. Но
стороннему наблюдателю доступа во внутреннюю кухню Академии не
было, а сами почтенные профессора подобную литературу не жаловали,
предпочитая растрачивать творческие позывы на составление
вдохновенно-спонтанных кляуз и зубодробительно нудные рукописные
мемуары. Зал Величайшего Почета, где под суровыми взглядами
портретов Великих громоздились пыльные шкафы, забитые подобной
писаниной, носил среди студентов меткое прозвище “Буквомогильник” и
пользовался дурной славой, несмотря на широкие столы, удобные лавки
и сонную атмосферу.
Через входную арку Солдум не пошел. У приоткрытых створок
толпилась разноцветная толпа, слышалась ругань, звяканье стекла и
возмущенные вопли – студенты в очередной раз пытались обмануть
нюхачей. Вечная борьба с проносом на территорию Академии всякого
запрещенного длилась уже лет тридцать, и с каждым летом разгоралась
все жарче – механики постоянно дорабатывали эйносы, студенты же
искали способы их обходить. В ход шли всевозможные уловки, кроме
откровенно уж вредительских – за порчу имущества Академии запросто
могли выгнать провинившегося домой на целый год, удержав плату за
обучение в пользу учебного заведения. А то и вовсе запретить даже
появляться в его окрестностях навсегда – и подобные запреты не
могло обойти никакое влияние, угрозы или подкуп.
Во всяком случае, Солдум о подобном не слышал. Сам он юркнул в
неприметную дверь слева от арки, старательно пряча глаза
поприветствовал хмурого охранника и, зажмурившись и задержав
дыхание, шагнул под рамку нюхача. Безмолвные молитвы не помогли.
Какой то из бесчисленных эйносов чутко среагировал на запах
вчерашнего и немного сегодняшнего. Рамка гулко выдохнула и откуда
то из-под потолка мерзко и ритмично запищало.