- Я тебя обидел?
- Нет, что Вы, - покачала головой Кристина. – Но меня
убивает неведение. Я хочу отца увидеть. Отпустите меня… Обещаю себя не убивать.
- А если он откажется от тебя?
- Я хотя бы буду об этом знать. Это все же лучше, чем
каждую минуту грызть себя и сомневаться в своем праве на жизнь.
- Не сомневайся. Что бы ни случилось, хорошо?
Этьен чуть приподнялся, чтобы не без интереса рассмотреть
заспанное личико девушки. Сдать ее на руки семье и самому отправиться домой –
было б самым простым и удобным решением. Но переживет ли она, случись худшее,
еще один удар? Предательство собственной семьи? И может ли он вот так взять и
отпустить ее, не будучи уверенным, что все хорошо закончится? Простит ли себе,
если ей не останется ничего, кроме как расквитаться с собственной жизнью?
- Ладно, сделаем так, - решительно заявил он, усаживаясь
напротив. – Сейчас мы завтракаем, потом ты мне рассказываешь, где живешь. Я
съезжу к твоему отцу и все ему расскажу как есть. Если он примет тебя обратно,
я сегодня же отвезу тебя домой.
- А если не примет?
- Давай решать проблемы по мере их поступления. Лучше
напиши отцу пару строк, что жива, что вернуться хочешь и что я не враг вам – а
то, мало ли, подумает еще, что это я тебя украл и обесчестил. Договорились?
***
Отыскать нужный дом труда не составило. От поместья,
залитого солнцем и пестрым разноцветьем, за версту несло бедой – словно облако
невидимое поглотило стены из старого камня.
Вокруг суетились люди, вполголоса обсуждая беду соседа, и на
подъехавший к дому незнакомый экипаж никто внимания не обратил. Под зловещий шепот
страшилок и сплетен Этьен вылез из повозки и направился к имению, успев
отметить, что тяжело здесь Кристине придется: этим людям лишь бы языками
молоть, приумножая да приукрашивая то, о чем понятия не имеют.
Он боялся, что не откроют ему, устав от вереницы «сочувствующих»,
а по сути, излишне любопытных, жаждущих зрелищ и душещипательных подробностей,
но дверь поддалась под крепкой рукой, – что толку запирать, если каждый считает
своим долгом пожалеть безутешного отца? А не пустишь – так люди не поймут... Этьен
вошел внутрь и осмотрелся, невольно прикасаясь к когда-то еще неразрушенному
миру спасенной им девушки: довольно уютно здесь, светло и тихо... И только
щемящая тяжесть, повисшая в этой тишине, твердила, что спокойная жизнь в этих
стенах закончена.