- Ты прости меня, Кристиночка… Это же все из-за меня, да?
- Глупенькая, при чем здесь ты? – грустно улыбнулась
Кристина, обнимая сестренку. – Отец все знает, да?
- Твой граф рассказал ему, но ты не бойся, отец совсем не
сердится. Ты жива, Кристиночка, и это главное. А про озеро я ему сама сказала
еще в тот вечер, когда ты исчезла. Надо было раньше все ему рассказать, а я все
ждала, что ты сама вернешься… Прости меня, прости, - плакала Эмма, цепляясь за
руку сестрицы.
- Хорошо, что не рассказала, Эммочка, отец бы за мной
поехал, и тогда б его убили. Все, давай не будем об этом больше. Филипп больше
не сунется к нам – что хотел, он уже получил.
Эмма промолчала, не стала говорить сестре о том, что теперь
она, Эмма, нужна Филиппу. В конце концов, до ее шестнадцатилетия еще есть время
– отец успеет увезти их отсюда подальше от проклятого венценосца! Ничего теперь
не страшно, главное, что вместе они теперь. Живые.
***
Ночь выдалась звездная, тихая… Дорогому гостю на новом
месте не спалось.
Этьен сидел на просторной деревянной кровати, смотрел в
окошко и все думал, думал, думал… С отцом Кристины они долго говорили о новых порядках,
устроенных Филиппом – жадно, вдыхая каждое слово, слушал Этьен воспоминания
барона о Ренарде, о том, как хорошо всем жилось, о том, что и подумать не могли
бедные люди, что в столь приятном семействе может уродиться такое чудовище как
Филипп… Не понимали они, как такое могло случиться. Эмелин боготворили за
мягкость и чуткость, за доброту и желание помогать всем нуждающимся; на Ренарда
едва не молились, уважая хмурого короля за справедливость, честность и служение
своему народу. Откуда же в их сыне столько ненависти взялось? Откуда столько
жестокости, злости и разврата?
Наследник престола так и не смог ответить барону на этот
вопрос.
Этьен сидел на кровати, смотрел на дрожащее пламя свечи, а
заснуть так и не мог. Он вспоминал слова барона, вспоминал и ту ночь, когда
вытащил растерзанную Кристину из ледяного омута. Филипп… Опять Филипп. Будто
призрак, Филипп преследовал его повсюду; куда ни ткнись, кругом слышится:
«Филипп… Филипп… Филипп…» Только, увы, ничем хорошим это имя не сопровождается.
Разруха. Похоть. Убийства. Насилие. Ну вот и «познакомился» с дорогим своим
братцем.
Намаявшись, Этьен прошелся по комнате, изучая небогатую, но
уютную обстановку; полистал потрепанные, зачитанные книги… В конце концов,
натянул штаны и вышел на балкон – видать, заснуть сегодня все равно не удастся;
дождаться бы рассвета, да и тронуться бы в дальний путь.