У него был сын. Наверное, у него было
какое-то хозяйство, свой дом, своя земля, свое дело. И сын должен
был принять от отца в наследство его дело, чтобы вложенный отцом
труд не пропал зря. Сохранить. Преумножить. Род – это дерево,
которое должно расти, подниматься вверх, разрастаться вширь. Оно
должно плодоносить, чтобы потомки, поколение за поколением, могли
собирать плоды.
Так было всегда, во все века, у всех
людей.
Сын должен жениться, и жена должна
родить ему детей, чтобы они сохранили нажитое отцом, дедом,
прадедом, чтобы преумножали... Дерево рода должно расти.
Где-то глубоко, на самом дне
сознания, я понимала – выгорни не осознают, что делают. Желание
старика, такое простое и понятное, осталось в его памяти с тех пор,
как он был человеком. Желанием сына было – почитать отца и
выполнять его волю. Они уже давно не знали, зачем им это нужно,
ради чего. Не знали, что желание продолжить род, увидеть своих
детей, увидеть детей своих детей у людей продиктовано... любовью.
Они не знали любви. Они были пустыми.
Но даже если в них больше не было
души, они продолжали жить, ведомые инстинктами и самыми сильными
желаниями, которые остались в их памяти, как глубокий след в
глинистой почве.
Я кричала, срывая голос, пока
сын-выгорень тащил меня за ноги по полу часовни. Плакала навзрыд,
когда он бросил меня на постель из сухой листвы. Передо мной то и
дело мелькало ничего не выражающее лицо старика, который стоял
здесь же. В его мертвенных белых глазах не было ничего. Пустота. И
тень, тянущаяся из его человеческого бытия...
«Сын должен продолжить род. Сын
должен взять жену»...
Они не чувствовали моего страха. Не
понимали, что такое страх – он давно уже был им неведом.
И от осознания этого мой страх
становился в разы сильнее.
Чувствуя, как надо мной нависает тень
выгорня, я попыталась встать. Локти и колени разъезжались на
скользких листьях. Не удержавшись, я завалилась набок – и невольно
взгляд метнулся вверх. Туда, где надо мной склонялось лицо пустого
– с налипшими на лицо и бороду комками сухой грязи, с белыми
яблоками пустых глаз...
«Они не знают, что делают... - билась
в моем сознании мучительная мысль. – Они даже не понимают, что
делают!»
Талисманы!
Я помнила, что в потайных карманах
платья у меня спрятаны талисманы, которые могли бы помочь
обездвижить выгорней или даже усыпить. Спасение – вот оно, совсем
рядом, оно со мной, но – боги, мне не дотянуться!