- Да,
неожиданные встречи зачастую приносят много радости, -
усмехнувшись, согласился джентльмен, лихорадочно пытаясь вспомнить,
где он мог видеть это лицо и слышать этот каркающий
голос.
- Ваша
милость, позвольте представить вам мою дочь! – тем временем
продолжала дама. – Эжени, детка! Перед тобой лорд Палмсбери! Я
позволила себе некоторую вольность, приписав нам родственные связи,
на самом деле его покойная супруга доводилась мне
кузиной.
При этих
словах лорд Палмсбери с удивлением заметил молодую женщину, которая
стояла всего в двух шагах от матери и изо всех сил пыталась слиться
с окружающим пейзажем.
Если
старшая дама внешним видом и манерами больше всего напоминала
ворону, то младшая походила на воробышка. Невысокая, взъерошенная и
настороженная, казалось, стоит топнуть ногой или громко кашлянуть,
и она сорвется с места. Увидев обеих, он наконец-то вспомнил, где
встречал эту птичью парочку. На собственной свадьбе. Дама с
цветочной клумбой на голове в очередной раз несколько покривила
душой, между ней и Амелией безусловно было какое-то родство, но
кузинами они не считались. Дама приходилась жене то ли троюродной
бабушкой, то ли четырехюродной теткой. Звали ее Карнеилла Бадауд,
была она довольно неприятной особой и вдовой баронета. Близкого
знакомства с ней не поддерживали, но, помня о родстве и из
сочувствия к ее дочери, девушке невзрачной, но доброй и милой в
общении, время от времени приглашали на особенно многолюдные
приемы.
Дама была
одержима идеей выгодно пристроить дочь, для чего вцеплялась в
любого подходящего, на ее взгляд, кавалера, оказавшегося по
глупости или по неосторожности на расстоянии вытянутой руки от нее,
и пыталась всеми правдами и неправдами добиться от него приглашения
на танец или другого знака внимания по отношению к своей дочери. По
искреннему убеждению окружающих, у Эжени было бы гораздо больше
шансов сделать приличную партию, не старайся ее матушка так ей в
этом помочь. Быстро прикинув в уме, что с последней встречи прошло
лет семь, а значит, девушка уже перешагнула двадцатипятилетний
рубеж и теперь официально считается старой девой и синим чулком,
лорд Палмсбери невольно ужаснулся, представив, насколько возросли
усилия, прилагаемые мамашей к поиску достойного зятя, и от всей
души посочувствовал Эжени. Он тепло улыбнулся девушке и
сказал: