На этом ее
речь оборвалась. То ли потому, что она осознала, что сказала
лишнее, то ли потому, что высказала все, что собиралась, и хотела
предоставить возможность собеседнику согласиться с ней. И глядя в
ее победно сверкающие глазки, лорд Палмсбери понимал, что второй
вариант выглядит правдоподобнее. Он никогда не поднимал руки на
женщину, подобная мысль никогда даже мельком не посещала его
голову, однако в залитом солнечным светом парке он впервые в жизни
ощутил такую ярость, что лишь огромным напряжением воли ему
удавалось заставить себя не двигаться с места. Желваки его
вздулись, костяшк, судорожно стиснутых пальцев побелели. Он
разрывался между желанием от всей души макнуть миссис Бадауд лицом
в фонтан или надавать оплеух этой идиотке, дабы привести ее в
чувство. Оценить, как долго продолжалась возникшая в безумном
монологе пауза, было затруднительно, казалось, время
замерло.
Внезапно
вязкую, давящую на уши тишину разорвал свист. Что-то ледяное
пронеслось возле уха лорда Палмсбери и врезалось в его собеседницу.
Здоровье ее не пострадало, а вот внешний вид и чувство собственного
достоинства понесли значительные потери. Широкие поля ее шляпы
безжизненно поникли, цветы, ранее горделиво красующиеся на тулье
этого замечательного сооружения, скукожились и лежали неряшливыми
кучками на земле у ног, макияж выглядел так, будто кто-то взял
мокрую тряпку и повозюкал ею по лицу, причудливым образом смешивая
белила, помаду и краску для ресниц и бровей.
Лорд
Палмсбери обернулся и встретился взглядом с дочерью, которая
выглядела такой же ошарашенной, как и он сам.
Именно в
тот солнечный день, в парке, полном прогуливающихся дам и их
кавалеров, маленьких детей с няньками и судачащих обо всех
старушек, треснула корка равнодушия, которой окружила себя Сели, и
проявился ее магический дар, унаследованный от матери. Лорд
Палмсбери наскоро простился с Эжени и ее матерью, стараясь быть как
можно менее вежливым с последней, и, судя по ее реакции на все
последующие случайные встречи, ему это с блеском
удалось.
Сказать,
что именно в этот день разрешились все проблемы девочки и отношения
между ней и отцом наладились, было бы безусловным преувеличением,
но не подлежит сомнению тот факт, что именно это происшествие в
парке стало началом их долгого пути друг к другу. В тот вечер они
впервые поговорили по-настоящему, вспоминали Амелию, обсуждали
утреннюю встречу, смеялись и плакали, не стыдясь и не пряча друг от
друга своих чувств.