Уже порядком разгоряченные, мы
взлетели к открытой всем ветрам вершине. Вид окрест был хорош: под
ногами, за обрывом, вздувалась, огибая холм, река. По другую
сторону клином уходило в темнолесье узкое верховое болотце,
покрытое редкими невысокими соснами; наши девчонки бегали туда за
перезимовавшей клюквой. Вдали, на запад, проглядывало уже
настоящее, серьезное болото, испещренное мелкими речушками; вода в
них была густа и черна как деготь. То место на довоенной карте
звалось зловеще – Зыбучий Мох, и одно это отбивало всякое желание
сходить на разведку в том направлении.
Мы немного потоптались поверху,
звучно выдыхая пар. Высота была изрыта старыми траншеями, местами
они заплыли землей. При взгляде с вершины ясно читалась схема
обороны – с пулеметными и стрелковыми гнездами, щелями для
минометов, блиндажами. Здесь воевали долго, не месяц и не два; то и
дело нам приходилось огибать разнокалиберные воронки.
– О! – произнес вдруг Пашка, указывая
на осевшую стенку окопа.
Я пригляделся – и правда, там
проступил характерный ржавый выцвет.
Паштет спрыгнул на дно и поковырял
вокруг пальцем. Сырой песок ополз пластом, обнажив порыжевший
ствол.
– Копать надо, – деловито заявил
Пашка и полез наверх. Отряхнул колени и пояснил подошедшей
Чернобурке: – Похоже, здесь с оружием присыпало.
Я прикинул про себя карту местности и
сказал:
– Немец, думаю…
– Да? – Пашка еще раз взглянул на
ствол и отвернулся уже с безразличным видом, – тогда
пусть.
– Почему думаешь, что не наш? –
спросила у меня Чернобурка.
Подошла Мэри, катая на ладони парочку
крупных побуревших гильз; они попадались тут россыпями чуть ли не
на каждом шагу. За ней подтянулись и остальные, только Зорька,
напустившая на себя вид возвышенный и загадочный, так и осталась
медитировать на восток, в обнимку с одинокой березой. Впрочем, ухо
девушки было старательно направлено в мою сторону.
– Сектора обстрела развернуты на юг,
– я взмахнул рукой, показывая, – а с той стороны наши наступали.
Тут, скорее всего, эсэсовцы в обороне сидели – дивизия «Мертвая
голова». Она Рамушевский коридор держала, ее тут в сорок втором
почти в ноль всю и стерли. Но кровью, конечно, мы при этом умылись…
Так что наших надо будет вон там, у подножия искать, в соснах.
Паштет оценивающе прищурился на
опушку: