– Ты не хотела, чтобы она вмешивалась
в твои сны?
Хэл кивнула:
– Да. Это был мир только для меня. Не
для посторонних. Но я не могла объяснить это взрослым. Они не
понимали.
Она перегнулась через меня,
переставляя свечу, и та озарила ее лицо.
– Значит, ты спишь не так, как
обычный человек?
– Да.
– И в чем отличие?
– Я могу спать только в этом
доме.
Девушка помолчала, но не дождалась
более подробных, детальных объяснений и спросила:
– В смысле? Как это? А в других
местах не спишь?
– Нет.
– Вообще?!
– Только быстрая фаза, самая
поверхностная. Это, в общепринятом понятии, не сон. Мозг частично
отдыхает, но глубокого погружения нет. Я не расслабляюсь во сне,
как другие люди.
Хэл заинтересовалась. Повернулась ко
мне, и ее взгляд жадно впился в мое лицо.
– А остальные сновидящие? Получается,
им нужно постоянно находиться в одном‑единственном месте? Они что,
навсегда привязаны к своим центрам, где работают и куда приходят
больные?
– Принимать пациентов можно где
угодно. Но работают они в одном месте – там, где проходило их
обучение, и не важно, что это – дом, квартира, шалаш на дереве,
поляна в лесу. Сложная система связи реальности и пространства за
гранью, которую нельзя разрушать.
В широко распахнутых пытливых глазах
Хэл блестели два отражения крошечного язычка пламени.
– А если с этим домом, квартирой,
шалашом что‑то случится? Молния ударит, например? Или
землетрясение?
Мне показалось забавным ее искреннее
беспокойство и любознательность.
– С домом сновидящего ничего не может
случиться. Он существует в двух мирах одновременно.
Она не слишком поняла мое объяснение,
но сразу приняла его на веру.
– Слушай, а что это все‑таки за
комната, где я оказалась заперта?
– Рабочий кабинет.
Этот ответ ее тоже удовлетворил. Хэл
повозилась, устраиваясь удобнее, и задала новый вопрос:
– Почему мне не удавалось выйти из
него?
Главным было – почему ей удалось
войти. И у меня имелось предположение, отчего это произошло. Но
пока я предпочел ничего не говорить девушке.
– Не знаю.
– Ты говорил, этот дом принадлежал
твоему учителю…
– Да.
– А что с ним стало?
– Он умер. Во сне. Иногда такое
случается.
– Сочувствую. – Сочувствия в ее
голосе не было, только любопытство. – А когда это случилось?
– Десять лет назад.
Она нахмурилась, покачала
головой.
– Значит, ты не был тут десять
лет?