может быть?
И вдруг всё закончилось. Снова
мгновенно навалилась тьма – и перед носом «Штральзунда» раскинулась
незнакомая бухта. Небо над ней словно хлестнуло меня по глазам
яркой субтропической какой-то голубизной; справа и слева
возвышались неровные контуры прибрежных скал, и в основании их
угадывалась россыпь белых домиков. Море было испещрено белыми,
жёлтыми, даже коричневыми мазками – паруса, паруса, паруса, -
кое-где поднимались к небу дымки пароходных труб, а впереди на
кончике далеко выдающегося в море мыса громоздилась скала,
увенчанная маячной башней. Фонарь на ней ритмично вспыхивал,
несмотря на солнечный день – и я сразу, с первого взгляда понял,
что именно он вёл нас сюда через тоннель-фарватер.
- Всё, парень, можешь расслабиться,
пришли. – над обрезом кокпита показалась голова моего попутчика.
Астролябию он уже успел убрать, как и избавиться от своей
зюйдвестки, заменив её на помятую капитанскую фуражку с
позеленевшей от морской воды латунной кокардой-«крабом» - и где это
он ухитрялся её прятать всё это время?
– Пришли. – повторил он. - Видишь
судно без мачт возле брекватера? Правь на него – это таможенная
брандвахта, надо представиться, как положено.
Я хотел, было, спросить, куда именно
мы пришли, что это за брандвахта, и зачем она торчит, загораживая,
по меньшей мере, половину прохода в волноломе, который «пират»
обозвал малознакомым термином «брекватер» - но вовремя сдержался.
Зачем, как говорят профессиональные актёры, «хлопотать лицом»,
задавая вопросы, на которые и без того скоро получишь ответы?
Зато не стала молчать наша хвостатая
спутница. Собака по имени Кора (а я-то и забыл о ней!) выбралась из
каюты, где пряталась, пока мы шли через тоннель-фарватер,
почесалась, как ни в чём не бывало, шумно втянула носом воздух.
Потом вскочила на крышу рубки и весёлым лаем поприветствовала этот
очевидно, хорошо знакомый ей пейзаж.
…И заревел морской сигнал, завыл
браконьерский рог,
И мрачную "Балтику" воротил, что
в тумане шла на восток.
Вслепую ползли обратно в залив
меж водоворотов и скал,
И вот услыхали: грохочет цепь -
"Штральзунд" якоря выбирал…
- Хорошая песня. – одобрил пират. –
Сам сочинил?
- Куда мне… - хмыкнул я, затягивая
узлы, крепящие якорь на полубаке. Сейчас в нём необходимости не
было – «Штральзунд» стоял возле низкого, длинного пирса, почти
упираясь бушпритом в зелёную облупленную корму парусной шхуны. -
Поэт один, он давно умер. У него много такого, про моря, войны,
Империи… всякого, одним словом.