«Слезами горю не поможешь», – так
говорил барон, и Марго в очередной раз убедилась в справедливости
поговорки.
Снова и снова прокручивая в голове
случившийся разговор, она сперва корила себя за навязчивость и
бестактность, потом вспоминала скучающий взгляд его высочества,
последние нелепые обвинения, и вместо неловкости и досады приходила
злость.
Ее грубо выволокли за дверь на глазах
у многих просителей. Наверняка сейчас по Авьену ходят довольно
скандальные сплетни, и нет никого, кто заступился бы за
вдовствующую баронессу, заткнул сплетникам грязные рты, кто помог
бы вызволить Родиона…
«На что ты пойдешь ради любви к
брату?»
В тот же день Марго собралась на
Бундесштрассе.
Великий Авьен – столица Священной
Империи, город, отмеченный Богом, – со своими бульварами, соборами,
доходными домами, эклектикой и барокко, с кричащими газетчиками,
пестрой толпой, афишами, зазывающими на открытие театрального
сезона, казался Марго напыщенно-пустым, где под внешней позолотой
пряталась вековая гниль. Этот запах преследовал Марго всю дорогу до
полицейского участка – может, виноваты сточные воды? Или солнце,
слишком припекающее для августа? – и она прятала нос в надушенный
платок. Хоть бы немного свежести! Но нет, течение Данарских вод
лениво и сонно, реку давно приручили и заковали в гранитные берега.
Наверное, она завидует своим свободным и бурным славийским
сестрицам. Так Марго с тоской и завистью вспоминала оставленную
родину: поместье в провинции, чистый воздух и простор. Где это все?
Пожрал ненасытный огонь.
Как иронично: однажды сбежав от
смертельной стихии, вновь оказаться в огненном гнезде Холь-птицы –
владычицы Авьена.
С Родионом ей дозволили видеться
каких-то пять минут.
Мальчишка еще более осунулся и
побледнел. Рубашка, некогда белая и выглаженная Фридой, изрядно
помялась, на плече желтели подпалины.
– Наверное, меня уже отчислили из
университета, – первое, что сказал он сестре.
– Скажи, кто передал тебе бумаги, –
ответила она.
– Они мои, – упрямо буркнул Родион и
прошептал совсем тихо, под нос: – Я не имею права…
– Кого бы ты ни покрывал, – жестко
заметила Марго, – это бесчестный человек. Он подставил…
Мальчишка вдруг поднял лицо. Взгляд,
всегда мягкий, задумчивый и будто бы погруженный внутрь, заострился
и оледенел.
– Не смей! Ты не понимаешь, Рита!