– Его высочество принял меня за
шпика!
– И не без основания. Он находится
под наблюдением двадцать четыре часа в сутки.
– И вы знали, что кронпринц был на
Шаттенгассе? – выпалила Марго, стискивая резную спинку.
– Кронпринц Эттингенский почетный
гость этого заведения.
Марго застонала, прикрыв дрожащими
пальцами глаза.
Конечно, он лгал. Все, что было
сказано в том жарко натопленном кабинете, было ложью.
– Я не могу поверить, Отто… Наследник
империи не может…
– Уж поверьте, – отрезал Вебер. –
Ради будущей жертвы можно простить некоторые слабости, поэтому
сейчас Спасителю позволено все.
– Даже ломать чужие жизни?
Марго била дрожь. Она глядела на
инспектора, но видела не его – только лицо Авьенского наследника,
иконописное, выложенное мозаикой, в ладонях – огонь, вместо глаз –
два пустых янтаря.
Орудие Господа, в которое вдохнули
силу, но забыли вложить душу.
Спаситель, который не пожелал
спасти.
– Вы слушаете?
Марго встрепенулась, мозаика
рассыпалась на искры, и перед ней снова очутилось сосредоточенное и
вспотевшее лицо инспектора.
– Я говорил, что попробую поправить
ту плачевную ситуацию, в которой вы оказались по милости вашего
брата и вашей собственной неосмотрительности, – повторил Вебер. –
Но… в ответ на небольшую услугу.
Она сглотнула, побелела лицом. Где-то
на краю сознания гнусно захихикал покойный барон.
Бесчестье или смерть?
Если смерть грозит Родиону, то
бесчестье Марго переживет, ее жизнь и так стоит меньше булавки.
– Вы так побледнели! – услышала она
голос Вебера. – Позвольте, я не собираюсь предлагать ничего
предосудительного или противозаконного. Вот, – он выложил на стол
два картонных, пестро расписанных прямоугольника, – я без вашего
позволения рискнул приобрести пару билетов на открытие театрального
сезона. Вы не откажете в удовольствии сопроводить меня в ложу?
Марго в оцепенении глядела на
билеты.
– Я понимаю, в такой момент, –
поспешно продолжил инспектор. – Быть может, неуместный. Но вам
нужно отвлечься. Тем более первая в сезоне постановка, знаменитый
«Иеронимо», соберет немало почетных гостей, я бы мог познакомить
вас с некоторыми… Прошу вас, не отказывайтесь.
Вебер вложил картонку в ладонь Марго,
и она машинально сжала билет – он пах бумагой и краской, плотный,
оттиснутый на хорошей машинке. Вроде той, на которой печатали
скандальные статьи.