– Подумайте, Маргарита, – повторил
Вебер и накрыл ее пальцы своими. – Обещайте.
– Да, – ответила она, поднимаясь. – Я
обещаю подумать, Отто.
Потом инспектор проводил ее до
экипажа, учтиво подсадил и заплатил кучеру – Марго не возражала. Ее
руки еще чувствовали прикосновение Вебера.
Под кого ты ляжешь, маленькая свинка?
Театр – ведь это только предлог. Его высочество спустил тебя с
лестницы, инспектор – примет в свою постель.
Марго зло ударила кулаком по сиденью
и крикнула кучеру поворачивать к набережной.
Там было немного свежее, просторнее.
На противоположном берегу Данара раскинулся парк – оттуда доносился
легкомысленный вальс. Над головою – глубокое небо, а в груди так
тяжко, точно сердце обратилось в камень. Если перегнуться через
перила и спрыгнуть – утянет на дно.
Марго отпрянула, глотая горячий
августовский воздух. Мимо, презрительно щурясь и покачивая над
головами кружевными зонтиками, прошли чопорные фрау. На тумбах
пестрели афиши, исполненные в тех же цветах, что билет в руках
Марго, обещая лучшую постановку знаменитой пьесы и присутствие
самих коронованных особ.
Марго долго смотрела на них,
отгородившись от мира невидимой скорлупой, куда больше не попадали
ни посторонние звуки, ни запахи, ни цвета. А были только эти
крикливые бумажки, только картонный билет в руках. Да еще огненная
Холь-птица взирала с герба как олицетворение бесконечного цикла
смертей и перерождений.
На что ты пойдешь ради любви,
Маргарита?
Она уже знала ответ.
Вернувшись домой, Марго запечатала
билет в конверте и отправила обратно на адрес: Второй полицейский
участок, Бундесштрассе, пятнадцать.
Авьенский университет,
Штубенфиртель
Натаниэль Уэнрайт – один из немногих,
кто не боялся приветствовать Генриха за руку.
Вызывающе загорелый, в бриджах и
пробковой шляпе, он оттягивал на себя внимание студенчества и
профессуры, позволяя кронпринцу оставаться в тени.
– Судя по экипировке, прямиком из
Афары, – заметил Генрих, небрежно облокотившись о перила главной
лестницы и нервно посматривая на спешащих студентов из-под полей
прогулочного котелка, удачно скрывающего рыжие волосы. – Или
Бхарата?
– Бхарата, – крупнозубая улыбка
Натаниэля приподняла кончики усов. – Скажу тебе, Харри, жара
стояла, как в тигле, – его речь, летящая, быстрая, с мягким
ютландским акцентом, заглушала шум из открытых окон, выходящих на
студенческий городок. – Наш проводник подхватил малярию, пришлось
извести на него весь запас хинина. Еще и на обратном пути в
Каликату едва не обокрал какой-то оборванец! Схватил трофейную
сумку, полагая, будто в ней битком набито ютландских фунтов!
Пришлось познакомить нахала с моим коронным
джебом