— Потому что ты Юсупов?
— Одна из версий. Но она мне не нравится. Мы подскажем им другую
причину. — Я подул ей на шею и поцеловал в затылок.
— Скоро твоему деду доложат, и он сделает по-своему.
— Думаю, у нас будет еще день до этого.
— Разве мы успеем за один день?
— Одного дня для такого дела недостаточно, — согласился я, чуть
покачиваясь с девушкой в объятиях, — но чтобы завершить начатое
четыре года назад — его вполне хватит.
Ника недоверчиво покосилась через плечо.
— Завтра, — успокоил я ее, — я расскажу тебе завтра. —
Улыбнувшись, я отпустил ее и отодвинул для нее кресло.
Даже просто подписание десятков бумаг затянулось на пару часов —
листы бумаги обязательно следовало прочитать самолично, дабы знать,
что именно было подготовлено в дар иным счастливцам из числа самых
влиятельных семей империи. Дары готовил не я — все они были
результатом бдения моих людей в ИСБ и последствием проработки
полученного материала. Вышло весьма неплохо, как мне кажется — во
всяком случае, равнодушным не должен был остаться ни один из
получателей конвертов, которые скопом забрали с утра представители
фельдъегерской службы.
За окном окончательно замело — но нам гарантировали, что
отправления непременно достигнут адресатов в течение первой
половины дня.
Мы же с Никой наконец-таки добрались до заслуженного отдыха — в
другой комнате была застланная кровать, на плед которой мы
забрались не раздеваясь, просто глядя в окно на поздний
рассвет.
— Что теперь? — повозившись в моих объятиях, робко произнесла
невеста.
Я провел ей рукой по волосам и остановил ладонь на ключице. У
меня была версия, чем можно занять время. Но не сегодня, и не после
всего пережитого.
— Ты будешь спать, а я тебе читать Есенина. — Я дернул рукой
край пледа с кровати и запахнул им наши ноги.
— Не надо Есенина… — чуть сонно произнесла девушка, смежив веки.
— Лучше сказку.
— Ладно... В далеком царстве, в далеком государстве, жила-была
принцесса. И за что бы она ни взялась, ничего у нее не получалось.
Возьмется мирить друзей — те вдрызг разругаются. Возьмется шить —
переломает все иголки. Решит что доброе сделать — выходит так
горестно, что лучше бы и не делала ничего.
— Бедняга… — пробормотала Ника.
— Так бы ей и мучиться всю жизнь, если бы не заметил эту
особенность мудрый визирь. И рассудил, что определенность, даже
такая скверная, может быть великим оружием во благо царства.
Посоветовал он принцессе осушать озера и родники вокруг ее дворца,
слукавив о зараженной воде — и стоило принцессе тем заняться, как
тряхнуло дворец землетрясение, а из щели в земле забил поток воды
такой силы, что годом позже вокруг нового оазиса высился богатый
город. Посоветовал визирь принцессе познакомить на балу двух
молодых людей из богатых, но нелояльных царю семей — так те через
полгода почти вырезали друг друга, кипя от злости и ненависти за
полученное на балу оскорбление... Словом, дела у царства
заладились, а после того, как визирь открыл тайну отцу принцессы,
то стали отправлять ее в гости к соседям — дальним и близким, не
забывая нашептывать хорошие советы. Богатело царство, нищали
соперники, грустила принцесса, но светлой своею душой все старалась
и старалась сделать так, чтобы всем было лучше.