— Но сейчас все должно измениться, — надавил голосом князь. —
Самойлову не простят бомбардировку.
— Тем не менее, его третьи сутки ищут как свидетеля, — спрятал
слуга руки под столешницей, чтобы не показывать дрожь пальцев.
Потому что пререкаться с начальством становилось ощутимо страшно
— особенно сейчас, когда стекла очков не скрывали огонь бешенства в
глазах.
— Мой прежний порученец не разочаровывал меня, — произнесли над
столом холодным голосом. — Он не терял мое золото и в точности
исполнял мои приказания.
— Господин...
— Прежний порученец мне нравился больше, — дернув ладонью,
подытожил князь Черниговский, поднимаясь из-за стола.
Затем спокойно двинулся по гостиной к выходу, обогнув кресло со
смятым в месиво человеком.
Распахнул двери в номер, взглянул на ожидавшую его свиту и
коротко распорядился, проходя в сторону лифтов:
— Едем в Кремль.
Говорят, супруги способны видеть одинаковые сны. Говорят, их
ритмы пульса способны синхронизироваться. Многое говорят; неплохо
было бы проверить… если бы удалось заснуть.
— Мы забыли Веню! — вскинулась в моих объятиях Ника, не проспав
и пары минут.
О моем сне, понятное дело, речи не шло — даже задремать не
успел.
— Какого еще Веню мы забыли в нашей постели? — чуть раздраженно
произнес я, позволяя ей присесть.
— В самолете забыли! Охранника, которого нам Федор оставил! —
заполошно дернулась невеста, разыскивая в окружающей темноте,
слегка подсвеченной уличными фонарями, то ли телефон, то ли
обувь.
Через раздражение пробилось воспоминание, что лысого свитского
моего брата Ника тоже кое-как уговорила притвориться в самолете
спящим — рядом ходила болезная Аймара, которой внимательный взгляд
молчаливого и никогда не спящего свидетеля мог весьма не
понравиться. А падать вместе с самолетом, если что, пришлось бы
всем. Так что охранник проникся моментом. Видимо, процесс ему
понравился — из самолета он так и не вышел, что осталось совершенно
не замеченным нашей компанией.
«Да и демон с ним! — рассудительно сказал бы я. — Взрослый
человек, разберется!». — И был бы абсолютно прав.
Но у лысого не было документов, чувства юмора и осознания
ценности чужой жизни. А в аэропорту работало огромное количество ни
в чем не повинных людей…
— Из меня выйдет отвратительная мать, — расстроенно хлюпала
носом Ника, сидевшая рядом на пассажирском сиденье машины.