Ясное дело, пока никто консультантов из поместья отпускать не
собирался, равно как до времени обеспечивать связь с внешним миром
(уж больно тема была щекотливая), обеспечивая горячительным в той
мере, чтобы не казалось, будто их удерживают — скорее,
консультантам было просто плохо самим выйти из гостевых комнат.
Поутру новорожденными пингвинами — неуклюжими и грустными — они
собирались на верхних этажах, делали новые пометки и записки,
выбирали жребием парламентера, спускавшегося к князьям вниз и под
полные надежды взгляды столпившихся у лестницы второго этажа коллег
обменивавшего бумаги на водку и еду. Похмелье заставляло
припоминать все новые и новые детали — потому что листы внимательно
читались пока еще трезвыми князьями, не принимающими повторы. За
пять дней материалов набралось на небольшую гору — память
выжималась до донышка.
Правда, часть бесценных бумаг отчего-то валялась на полу, и
никто не торопился их поднимать...
Автоматически поведя взглядом вниз, Юсупов зацепился им за край
сброшенной на пол скатерти. Ах да, присутствовал еще отец невесты —
Еремеев-старший, на правах хозяина дома и совладельца одного
процента от будущего канала. Этот с мудростью кота выбрал место для
ночевки под широким и тяжелым столом — просто так не сдвинуть, да и
пнуть ноги не достают. Еще и скатертью укрылся, стервец...
Польза от Еремеева была значительная — он знал, где в этом доме
есть еда и питье. Вернее, где они есть еще после того, как все, что
было на кухне и в погребах, съели и выпили. Под домом же были
какие-то совершенно несуразные катакомбы, из которых глава дома
всякий раз деловито являлся с ящиком горячительного и мешком
продуктов. Пять дней подряд, три раза в день. И не похоже, что
запасы собирались заканчиваться.
Свите же князей настрого было сказано господ не беспокоить — они
и не беспокоили, оставаясь за воротами усадьбы. Особенно после
вертолета. Скорая приехала на чадный дым и отчего-то возжелала
лечить не вертолетчиков, а Долгорукого с Давыдовым, яростно
споривших на крыше усадьбы, у кого из них лучше получается строевая
подготовка молодых бойцов. Вместо молодых бойцов были примы
большого театра — первое и второе отделение. Собственно, после
того, как дамы озвучили принадлежность к первому и второму
театральным отделениям, спор и был затеян... Карета скорой помощи,
понятное дело, подготовке мешала. Денег откупиться не было, но была
лопата и знание, где деньги есть — исключительно в долг. Мелочи
жизни.