— И что?! Я же не говорил делать это сию же минуту, остолоп. Неужели такие
очевидные вещи нужно объяснять?! Видишь — госпожа Теодора на прогулку вышла,
воздухом подышать. Ну так подожди немного, за пару часов цветы не завянут. А
вечером займешься удобрением. Ну что за тупица! — коротко размахнувшись,
Герберт отвесил контрактному хлесткую затрещину.
И ушел.
Просто развернулся и ушел.
А контрактный остался стоять, все так же равнодушно-бессмысленно глядя в
землю. Оторопелая Тео открыла рот. Закрыла. Снова открыла.
Это было… Это было… Да как это вообще возможно?! Ударить наемного
работника, вот так просто, как будто это нормально! А контрактный! Он же вообще
ничего не сделал. Просто стоял, как мебель, и моргал.
Может, он действительно идиот? В смысле, умственно неполноценный.
Словно подтверждая ее слова, контрактный медленно опустился на колени и
начала загребать навоз обратно в тачку, переваливая его через бортик руками.
Все еще ошеломленная Тео подошла к нему, остановившись у края дорожки.
— Не надо. Не спеши. Я все равно уже ухожу.
Контрактный застыл, как сломанная механическая игрушка.
— Я… я не подумал. Простите, госпожа.
Говорил он медленно, словно во сне, и все так же смотрел куда-то вниз — то
ли на землю, то ли на свои руки. Тео тоже на них посмотрела — грязные, жесткие
даже на вид, с неровно обломанными ногтями.
— Ничего страшного. Я сижу тут уже больше часа и действительно собиралась
возвращаться.
Тео переступила с ноги на ногу, мучительно соображая, чего бы еще сказать.
Конечно, можно было просто уйти — и так было бы, наверное, правильно. Но Тео
ощущала вину и тяжкую, мучительную неловкость. Такое же чувство она испытала,
случайно отворив незапертую кабинку туалета — и нос к носу столкнувшись с
девушкой, которая меняла тампон.
— Ты хорошо справляешься, — зачем-то похвалила контрактного Тео. — Так
много заданий — а ты все успеваешь.
Она не знала, угадала ли правду или ошиблась, но парень действительно все
время суетился во дворе: копал, чинил, таскал какие-то бесконечные мешки и
ящики. Тео ни разу не видела, чтобы он слонялся без дела. А поэтому решила, что
не будет такой уж нелепостью похвалить работника за усердие — пусть даже не
самое интеллектуальное.
Контрактный медленно поднял голову. Лицо у него было густо припудрено
пылью, и частые дорожки пота прочертили в ней карту ручьев и рек. На этой
грязной просоленной коже нелепым контрастом светились глаза — серые, с
ярко-голубым, словно прорисованным кисточкой, ободком.