— Вдохните этот дым, — доктор Робер сунул Тео под нос вяло тлеющий веник из
травы. — Теперь закройте глаза.
В лицо ударили мелкие колючие крупинки.
— Ин исто сале сит сапиенциа! — тонко выкрикнул доктор Робер дребезжащим
тенором. — Эт аб омни коррапцион сикут ментес эт корпора…
По щекам снова хлестнуло сыпучее и жесткое. Тео украдкой облизала губы,
собирая кристаллики соли.
— Ин исто сале сит сапиенциа! — повторил доктор. — Ин исто сале сит
сапиенциа! Кониуро те!
В последний раз швырнув в Тео солью, он сбрызнул ее какой-то теплой и
вязкой жидкостью. На мгновение Теодора подумала, что это кровь, и приоткрыла
глаза.
Нет, всего лишь масло. Судя по запаху, полынное.
— Дикси, — провозгласил доктор Робер, опуская на Тео черное шелковое
покрывало. — Конюро эт конфирмо!
Сдернув тонкую черную ткань, он взмахнул перед Тео руками, и между ладонями
у Робера потекли языки пламени. Тео не просто видела — она их ощущала. Плотный,
тугой жар, колышущееся движение воздуха и тихое напряженное гудение, словно
работает далекий трансформатор. Доктор медленно вел руками вдоль тела Теодоры,
и она чувствовала, как пламя согревает ей сначала лицо, потом грудь, живот,
бедра и, наконец, стопы. Тео закрыла глаза и сильно, с подвывертом ущипнула
себя за бок. Боль не разрушила иллюзию — жар по-прежнему был здесь, он лизал
теплыми языками ее тело.
А потом Робер встряхнул руками, и огонь, рассыпавшись рыжими искрами,
пропал.
— Ну, вот и все! — бодро и совершенно буднично провозгласил доктор. —
Первые результаты от ритуала благодатного огня вы заметите дня через два, не
раньше. Мысли будут меньше путаться, начнет возвращаться память.
Доктор Робер двинулся по комнате, методично собирая в саквояж разложенный
реквизит.
— Осмелюсь заметить, что вам очень повезло с кузеном. Герберт так заботится
о вас, госпожа Дюваль. Старики любят упрекать молодежь в равнодушии, но ваш
кузен — образец для юношей. Правда, он просил меня сохранить это в секрете… Но,
думаю, благим устремлениям не нужен покров тайны. Герберт искренне беспокоится
о вашем состоянии. Он расспрашивал меня обо всех проявлениях недуга. Даже
предположил, что в тело вернулась не ваша душа, а чья-то еще! Вообразите только
— чтобы я, доктор магической медицины, допустил такую нелепую ошибку! Но я не в
обиде. О нет! Я понимаю, насколько Герберт напуган вашей болезнью, поэтому
дважды объяснил ему, что это совершенно невозможно… — Робер, с усилием сведя
створки, защелкнул ремень саквояжа. — В ритуале произносится полное имя
больного. Вероятность того, что в астральной пустоте будут находиться две
одноименные души, исчезающе мала. Это так же невероятно, как, случайно упав в
стог сена, наткнуться там на иголку.