Я чуть крепче сдавил ее запястье, тряхнул девчонку и, похоже,
перестарался.
- Миш, - испугалась она, - отпусти, мне больно.
Пришлось разжать пальцы. Папа с мамой слишком хорошо научили,
что девочек обижать нельзя. Никогда. Хоть иногда так хочется.
Незнакомка потерла запястье, поморщилась. Пробурчала:
- Какая кровь? Какой розыгрыш? Ничего не понимаю. Ты о чем
вообще?
- О чем? – я нагнул голову, демонстрируя затылок. – Вот об
этом.
И не успел распрямиться. Девушка тихо охнула, пробежалась
пальцами по моей шевелюре, выдохнула:
- Кто тебя так?
Я возмущенно засопел. Мне хотелось выпалить ей в лицо, все что я
думаю об этой идиотской затее. Объяснить, где таким розыгрышам
самое место. Сдержался с трудом. Ответил вопросом на вопрос:
- Это я хотел от тебя узнать. Кто?
- Я не знаю, - сказала она беспомощно. – У тебя там рана,
Мишань, большая рана. Ты упал? Ударился? Где?
Я возмущенно вырвался из ее рук. Совсем оборзели. Вывезли в лес,
раздели догола, натянули чужие трусы. Девку эту подсунули.
Сволочи!
От возмущения опять заломило башку. Я потер затылок ладонью и
вновь опешил – рана болела, как самая натуральная. Как они это
делают, гады? Почему все так правдоподобно получается?
- Не три, - возмутилась незнакомка, - грязь занесешь!
Сыграно было на высшем уровне. Вон какие глазищи! И выражение на
лице как раз под стать моменту, ни намека на улыбку. И сама так
вполне… Надо будет к этой артисточке присмотреться повнимательнее.
Потом, когда отсюда выберемся. Пока же я только фыркнул, сказал
ехидно:
- Не притворяйся, что тебе меня жалко. То же мне, мать
Тереза.
Она опять удивилась:
- Кто? Я не Тереза, я Наташа! Твоя Наташа!
Наташа? Вот еще. Что я свою Наташку не помню? Она совсем другая.
И грудь, и задница, и… Я мысленно представил контуры моей Натахи.
Нет, точно не она. Эта по сравнению с моей какая-то плоскодонка.
Хотя тоже вполне себе аппетитная. Снять с нее эту дурацкую косынку,
сапоги, зеленые штаны. Стянуть идиотскую куртейку. Приодеть в
модные шмотки, подкрасить, причесать и будет не стыдно людям
показать.
А пока…
- Мне надоело это шоу, - тон у меня вышел внушительный, не
терпящий возражений. – Пора закругляться. Все, баста телепузики,
игра окончена. Я хочу домой. Где моя одежда? Где вещи?
- Там, - девушка совсем растеряно махнула рукой. – Миш, ты не
шутишь? Ты правда ничего не помнишь?