Для захолустной палаты подулья подобное может быть или событием,
или испытанием. Даже для меня очевидно, что при виде молодых
нахалов обитатели местных каменных мешков от буянов-пропойц до
последнего татя решатся побузить. Так после коротких переговоров
местные силовики просто нас заперли в каком-то конференц-зале и
растащили по углам. После чего принялись опрашивать. С переменным
успехом.
— Имя?
— Адриан.
— Фамилия?
— Слишком известна, чтобы оглашать в такой дыре.
— Отпираемся, значит, — поднимает бровь писарь. Я лишь пожимаю
плечом. — А если по морде?
— Попробуй, — вновь жму плечом я и с любопытством смотрю на
тщедушного служаку. Даже имея адрианово тело, ему можно сломать нос
хорошим ударом головы. Но тот лишь хмыкает и продолжает опрос.
— Сколько вас было?
— Две дюжины.
— Тут и одной не наберётся, — с сомнением тянет парень, не сводя
с меня холодного взгляда.
— Остальные прикрывали нашу беседу с Армодом, лихоимцем и
колдуном. Иначе ваши люди бы давно нас прервали.
— Они не мои, — смущённо проговаривает Балагуров, едва заметно
краснея. Лесть — очень грубый способ смягчить положение. Но иногда
помогает.
Где-то сзади орёт очередной Уар, выведенный из себя тупым (по
его мнению) вопросом. «Мой» писарь понимающе вздыхает и продолжает
опрос. Стандартная история — кто таков, зачем устроили погром с
убиением и разрушениями. Мои аргументы о санкционировании штурма и
возврате украденного имущества чиновник словно пропускает мимо
ушей, лишь фиксируя всё на инфопланшете. Ну и ладно. Если совсем
всё плохо будет — трубным гласом возвещу о своей фамилии, и все
заткнутся. Надеюсь.
Допрос производит впечатление формального, будто вскоре нам
предложат оплатить ущерб и валить на все четыре стороны. Вроде бы и
хорошо, но этом случае возникнет некоторая проблема. Зашифрованный
кошель содержал пять тысяч солидов, и я понятия не имел, хватит ли
этого для перестройки пентхауса... то есть верховых палат. А ведь
ещё нужно выплатить оболтусам гонорар. О котором сговаривался
Филлион. Мда-уж. Нужно взять у кого-то из местных краткий курс
экономической грамотности. С другой стороны — я боярин или нет?
Сомневаюсь, что они корпели над золотыми, как Кощей над
приснопамятным златом...
Допрос заканчивается так же странно, как начинается — вопросом о
родственниках ближних и дальних, готовых выплатить залог. Мне
остаётся нагло усмехнуться и попрощаться с писарем, да попытаться
размять руки, стянутые железом. Ну и оглядеться — как там дела
обстоят у других? Кого-то ещё допрашивают, и даже со своего места я
могу видеть надувшиеся щёки и вены разгневанных шпилевиков. Часть
освободили от наручников и загнали в угол, под надзор закованных в
полные латы стражников. Где продолжали увлечённо сраться, как
последние базарные бабки. Нет тут культуры общения с властями, ох
нет... впрочем, ещё успею исправить и это.